Признания Адриана Моула. Сью Таунсенд

с мясом – я вежливо отклонил… С того места, где я сидел, была хорошо видна их пустая кладовая.

      По дороге домой я ломал голову над вопросом: на какие шиши мои родители купили нормальные рождественские подарки? Ведь и мой отец, и мистер Кент, оба стали невинными жертвами роботизированной цивилизации, которая людям предпочитает машины.

      Войдя домой через черный ход, я узнал ответ на свой вопрос.

      – Но, Полин, где, черт побери, я возьму денег на первичный взнос? – спрашивал отец.

      – Придется что-нибудь продать, Джордж, – отвечала мать. – Кровь из носу, но у нас должна быть хотя бы одна кредитная карточка, потому что на пособие по безработице и социальные выплаты не прожить!

      Выходит, наше рождественское изобилие – одна видимость. Мы получили его в кредит.

      Днем по случаю Дня коробочек отправились к бабушке на чай с бисквитом. Прихлебывая и чавкая, она горько жаловалась на Рождество, проведенное в клубе «Вечно молодых»:

      – Знала ведь, что не надо туда ходить. Этот вонючий коммуняка, Берт Бакстер, слопал коробку конфет с ликером, окосел и запел похабные песни на мотив рождественских гимнов!

      – Пришла бы к нам, я же тебя приглашал, – вставил отец.

      – Ты приглашал меня всего один раз, и к тому же у вас были Сагдены.

      Последняя фраза обидела маму. Она сама без продыху поливает свою родню, но терпеть не может, когда это делают другие. Чаепитие закончилось катастрофой: я разбил древнюю тарелку с синим китайским узором. Знаю, бабушка любит меня, но должен заметить, что в тот момент она смотрела на меня так, словно убить хотела.

      – Вам не понять, что эта тарелка значила для меня! – причитала она.

      Я стал было собирать осколки, но она оттолкнула меня ручкой швабры. Отправился в ванную, чтобы успокоиться. Через двадцать минут мама принялась колотить в дверь:

      – Вылезай, Адриан, мы уходим! Бабушка только что заявила папе, что он сам виноват в том, что его сократили.

      В гостиной угрюмо молчали отец и бабушка, тишина стояла страшнее, чем на кладбище.

      Когда мы проезжали мимо дома Пандоры, я заметил, что на их елке в саду горят лампочки. Попросил меня высадить. Пандора поначалу безумно обрадовалась, увидев меня. Вовсю восторгалась моим подарком – увесистым золотым браслетом от «Теско» за 2 фунта 49 пенсов. Но постепенно она успокоилась и принялась рассказывать о том, как провела Рождество. При этом через слово поминала парня по имени Криспин Уартог-Лоундс. Вроде бы он классный гребец, катал Пандору по озеру, цитируя при этом Перси Биш Шелли.[2] А над озером, по словам Пандоры, стоял туман. Я молча и дико ревновал, представляя, как макну Криспина Уартога-Лоундса головой в воду и не отпущу, пока из его башки не выветрится и Пандора, и Рождество, и Шелли. Спать лег в час ночи, совершенно вымотанный пережитым за день. Откровенно говоря, когда я лежал в темноте, у меня по щекам текли слезы, причем поток усиливался, когда я вспоминал о пустой кладовой Кентов.

      Переписка Моула с Манчини

1 января 1985 г.

      От

2

Перси Биш Шелли (1792–1822) – английский поэт-романтик. Утонул, купаясь в озере