Я, Потрошитель. Стивен Хантер

фраза показалась мне очень забавной, прямо-таки неотразимой. Я обожаю, когда те, кто прочно устроился в недрах какого-либо заведения, безжалостно это самое заведение хают, обнажая все его глупости, недостатки и предрассудки, но только так добродушно и невозмутимо, словно каждому их слову можно полностью доверять.

      – Сэр, у вас очень яркая натура, – сказал я. – Не сомневаюсь, вы очаровываете своих учеников.

      – Вот чего бы я хотел, так это очаровать кое-кого из девушек и завлечь их к себе в постель. А вот парней я бы отправил куда-нибудь в Афганистан или в Крым… кстати, мы по-прежнему воюем в Крыму?

      – По-моему, наш крестовый поход двинулся дальше.

      – Что ж, туда, где много черномазых – чем они чернее, тем лучше, – полуголых и волосатых. Каждый приличный английский мальчик должен провести несколько лет, расстреливая из пулеметов туземцев ради королевы, родины и интересов хозяев бирмингемских сталелитейных заводов. И еще ради того, чтобы цена на шелк в магазине родителей Чарли была низкой.

      Только речь зашла о Чарли, как он сам неожиданно подошел к нам, держа в обеих руках по бутылке шампанского. Он обходил гостей, наполняя им бокалы.

      – Вижу, вы двое спелись, – сказал Чарли. – Я в этом не сомневался, поскольку у вас у обоих одинаковые натуры и скабрезный взгляд на жизнь. Том преподает фонетику в Лондонском университете.

      «Господи! – подумал я. – Тот самый профессор Томас Дэйр!»

      – Я объясняю нашему юному другу печальную сущность нынешнего академического образования, – сказал профессор Дэйр. У него были очки в круглой черной оправе, вьющиеся светлые волосы, а орлиный профиль словно превращал его во внука Железного Герцога; однако в его иронии не было ничего от Веллингтона. – По крайней мере, мой апатичный подход к служебным обязанностям оставляет мне достаточно времени для экспериментов, играющих очень важную роль в моей жизни. Если хотите, я могу рассказать вам, почему в языке африканского племени коса есть странные щелкающие звуки, похожие на сухую икоту; воистину, его представители общаются между собой отрыжками.

      Я рассмеялся. Забавный тип.

      – Или еще взять, к примеру, немцев. Вам известно, что они образуют слова, просто соединяя вместе отдельные части, поэтому их слово для обозначения пулемета Гатлинга буквально переводится как «механическоеустройствостреляющеебезперезаряжания»? И слова становятся все длиннее и длиннее. Для немца ни одно слово не будет слишком длинным, поскольку немца нельзя утомить. Норвежца невозможно развеселить, немца невозможно утомить, а американца и шимпанзе нельзя обучить наукам.

      Я снова рассмеялся, затем постарался перевести разговор на другую тему.

      – Какие эксперименты вы провели?

      – Их было уже чересчур много.

      Мне уже доводилось читать о Томасе Дэйре, и я кое-что о нем знал. Своенравный интеллектуал, слишком дерзкий для Оксфорда или Кембриджа, слишком радикальный для провинции, постоянно разъезжающий с исследовательскими экспедициями,