Запах гари. Вячеслав Воронов

– четыре должно хватить, а мы десять тащим. Будет им кордебалет.

      – Не прорвёт?

      – Не-а. Строительная пена, быстро застывает, потом только вырубать – вырезать надо. Всё это назад им польется. По-другому они не понимают. Только так. Скоты – они только скотский язык понимают. Человеческий для них – китайская грамота.

      Не меньше получаса брели они то по пустырю, то по зарослям можжевельника с возвышавшимися над ним елями, пока труба с выгоравшим круглые сутки попутным газом не оказалась рядом. Приглядываясь, нет ли кого, они разглядели эстакаду трубопроводов в теплоизоляции. Пригибаясь, они пробрались под эстакадой и пошли вдоль отстойников. Здесь воняло так, что их чуть не стошнило. Впереди, под неверным светом луны, заросшая по берегам густым кустарником, матово блеснула гладь реки. Даже сейчас, в ночной полутьме, на воде были видны радужные разводы. Неподалеку по земле тянулась сточная труба, подходившая к реке. Еще раз оглянувшись и прислушавшись, по гранитным валунам они подобрались к краю трубы. Котиль расстегнул сумку и достал баллон. Немного повозившись с колпачком, он нажал на кнопку, и темная масса с шипением стала извергаться на стенку трубы.

      – Ну-ка, стоять! – рявкнул вдруг кто-то у них за спиной, и две фигуры быстро приблизились к ним.

      – Это что такое? Руки подняли, чтоб я видел!

      У одного из них было ружье. Другой включил фонарь и направил луч в лицо Котилю, который сощурился от резкого света.

      – Спокойно, мужики, мы ничего такого не делаем.

      – Я и вижу! А это что? Не делают они!

      – Послушайте, вы все по уши в проблемах. Все, конец вашей лавочке!

      – Это мы еще посмотрим, кому конец. Звони начальнику охраны.

      – Я тебе говорю – никому не звони, иначе будешь соучастником!

      – Не двигайся, я сказал!

      Он вскинул ружье, молния прорезала тьму, сухой треск ударил по ушам.

      – Мы нянчиться с вами не будем. Кишки выпустим – и в воду!

      – В склад их до утра, – сказал второй, доставая телефон. – Там ворота железные, стены бетонные. Никуда не улетят, соколики!

      – Вы не имеете права!

      – Хочешь жить – пошли молча. А то мы тебе быстро объясним, кто имеет право, а кто нет.

      – Вы совершаете преступление!

      – И телефоны свои сюда, быстро!

      Шрам на щеке Бардаганова побагровел, налился кровью. Все знали, что это отражение бури, которая пылала у него внутри, хотя внешне он выглядел спокойным. Все знали, что надолго спокойным он не останется.

      Он хлопнул дверцей автомобиля и некоторое время стоял неподвижно, разглядывая мерно качавшийся насос, словно впервые его видел. Он был в футболке и джинсах, что на работу одевал редко. Футболка, обтянувшая его могучую фигуру, была плохо выглажена.

      – Хотел хоть сегодня выспаться. Не дали.

      Он неспешно двинулся в сторону склада. За ним семенили охранники в камуфляжной форме – короткий, приземистый, с двустволкой, и высокий, худощавый, с резиновой дубинкой на поясе. Бардаганов