Запах гари. Вячеслав Воронов

привычный и вездесущий запах нефти. Подпухшее лицо его со шрамом и ожесточенно-зверским выражением не гармонировало с приличной светлой рубахой из дорогой ткани и тёмными брюками. Вокруг кипела работа, сновали люди в промасленных спецовках, перемешивая кирзовыми сапогами грязь. Неподалеку от конторы размеренно и плавно, как колодезный журавль, бил поклоны штанговый насос, из отстойников порывы ветра несли запах гнили. Возле проржавевших мусорных баков двое рабочих, матерясь, о чем-то спорили.

      Бардаганов зло толкнул жалобно скрипнувшую конторскую дверь и вошел, проигнорировав мокрую тряпку у порога, оставляя на недавно вымытом полу грязные следы. Промычав что-то бессвязное в ответ на приветствие секретарши, которая мгновенно приняла занятой вид, он вошел в кабинет.

      Его уже ждали. Семеро человек, его боевой штаб, начальство буровой и перерабатывающего завода, сидело за длинным, с вытертым по краям лаком столом. Восьмой был в форме майора полиции. Он флегматично двигал мощными челюстями, мусоля жвачку, и без интереса поглядывал в окно.

      – Мы все на восемь, как вы и сказали, – прокашлявшись, сообщил мужичок с залысиной в центре головы, который сидел ближе всех к входной двери. – Полтора часа сидим.

      – А-а … будильник чёртов… – пробормотал Бардаганов, грузно усаживаясь в кресло во главе стола. – Я, конечно, извиняюсь… Что там у нас?

      – С утра пораньше хорошие, в кавычках, новости. Резво сработали. Только позавчера сброс был, а они уже…

      – Да пошли они!.. С этими попугаями все ясно. Всё, как всегда, пусть юристы пудрят им мозги. Если будут слишком уж вой подымать, сам поеду, все утрясу.

      – На стоке кран не держит. Без всяких сбросов будет течь. Да и потери…

      – Сделайте кран!

      – Сколько раз уже делали! – спорил мужичок с залысинами. – Менять надо, и не один кран, а весь узел. Да ещё и…

      – Опять расходы! Обойдётся пока, пусть течет.

      – Охломоны всякие… журналисты и прочие… наверняка снова явятся со своими плакатами, будут дороги перекрывать, работе мешать.

      – Пожарную машину на дорогу! – краснея, рявкнул Бардаганов. – Заранее пусть поставят, и только явятся – сразу искупать сволоту!

      – Вениаминов сказал, что больше не будет их обливать. Напор, мол, сильный, в прошлый раз одному чуть глаз не выбило, в травмопункт бегал, потом в полицию…

      – Какую еще полицию? Полиция здесь сидит! – крикнул Бардаганов, сурово зыркнув на майора. Тот безразлично зевнул.

      – Ну, я… – протянул майор и сделал непонятный жест рукой. – Ясно, что спустили все. Очередное заявление нацарапали, ну да пусть пишут, бумаги не жалко. Только особо упрямые в область ездят, там всех трясут.

      – Так что с областью?

      – Есть там один правильный.

      – Правильный! Сломаешь хребет правильному! Бабки доят и доят, – Бардаганов с тоской посмотрел куда-то вдаль, – а правильных на место поставить не могут. А Вениаминову скажешь, – он обратился к начальнику, почесывавшему лысину, – добавлю я ему штук двадцать к зарплате, пусть не переживает насчёт выбитых глаз. Пусть хоть головы