Додик в поисках света. Андрей Лазарев

старушки… Католики еще… заедают…»

      «Католики! – смешливо хрюкнул отец Савватий. – Заедают!»

      Он схватил охапку сушек и начал совать их в руки Памфилу и Гаку.

      «Сушечек, сушечек… заедим!».

      Додик склонил голову на плечо. Он залюбовался веселым стариком. Тот подмигнул и положил ему сушку прямо на макушку.

      «Вот так и держи» – сказал он.

      Потом ему так не понравилось, и он попытался вместо сушки поставить на макушку чашку с водой. Додик испугался и увернулся.

      «Держи, не расплескай! – вновь засмеялся отец Савватий. – Держи, что есть».

      Додик, чтобы хоть что-нибудь сделать, схватил чашку двумя руками. Старик остался доволен.

      «И досточек хватит, – повернувшись к Памфилу, который мрачно жевал данную сушку, продолжил он. – Вон Сергей Александрович, он у нас и гробовщик, и храмоздатель. Говорит, хватит досточек, на все хватит».

      Тут засмеялся Григорий, отставил свою чашку, и, хохоча на ходу, выбежал из избы.

      «Благословите, отец» – вдруг хрипло сказал Гак.

      «Это на что же? – хитро спросил тот. – Я-то благословлю, а ты сам-то?»

      Гак покраснел.

      Старичок похлопал его по плечу, и сказал ему в ухо, но громко:

      «Благословляю, и Отцом и Сыном, и Святым Духом…»

      Памфил так расстроился, что перестал есть и пить, и, надувшись, откинулся в кресле.

      «Много сейчас пишут, как захотят, – снова обратился к нему старичок. – То художество. И хорошо!».

      Он еще немного радостно потанцевал, а потом кинулся к другому шкафчику, у самой двери, и достал оттуда огромный альбом с латинской надписью: «Сандро Боттичелли».

      «Вот – хорошо!» – пояснил он, и, в обнимку с альбомом, покачиваясь из стороны в сторону, подошел к Памфилу. Тот просиял и закивал головой.

      «А-а-а!» – сказал отец Савватий и чмокнул губами. – А ты сходи, посмотри, в храме нашем, там есть…»

      Памфил вскочил и, кланяясь, тоже вышел из избы.

      «Чай не остыл?» – спросил у Додика старик.

      Тот помахал головой.

      «И хорошо».

      Додик опять высунул голову, ожидая, что старик опять затанцует, но тот, отдуваясь, сел рядом с ним на лавку, и поднес чашку к губам.

      Гак снова пихнул Додика в бок, и старик шутливо замахал на него пальцем:

      «Не тычь, не тычь…»

      Они еще чуть-чуть посидели, совсем молча. Додик начал стесняться, прятал глаза, рассматривал избу, и захотел спросить отца Савватия про бесов, красный угол и крестик. Но тут на него напала какая-то ласковая сонливость. Боясь неприлично зевнуть, он стал потягивать чай, не отрывая чашки от губ, и отец Савватий, заметив, что у него закончилось, подлил еще, приговаривая:

      «Так, так и есть. Подлили – выпил, подлили – выпил…»

      Потом он указал на вторую чашку, которую пытался взгромоздить Додику на макушку:

      «А та полнехонька, с водой-то…»

      Додик покивал, ничего не понимая. Гак завел разговор о совсем ученых