Источник. Джеймс А. Миченер

и Астарты в подземном мире, но ему и в голову не приходило, что этот эпос повествует о приключениях, выпавших на долю его далеких предков, и, если бы ему рассказали об этом, он был бы неподдельно смущен, поскольку был лишен тщеславного желания иметь какое-то отношение к богам.

      В сорок один год Уриэль был опытным правителем, который испытывал глубокое личное удовольствие, когда его поля производили больше зерна, а из-под прессов текло больше оливкового масла. Единственное, что заставляло его испытывать тщеславие, – его сын Зибеон. Парню минул двадцать один год, он был черноволос и красив. Какое-то время казалось, что он может вляпаться в неприятности, поскольку усиленно оказывал внимание девушкам, чьи родители не хотели, чтобы их дочери выходили замуж в четырнадцать лет, пусть даже в крестьянских семьях это дозволялось. Но в результате давления со стороны отца Зибеон обзавелся любовницей из гиксосов, и этот кризис прошел стороной. Тем временем правитель усердно посещал семьи своих друзей в поисках подходящей жены для своего сына.

      Весенним днем 1419 года до нашей эры, когда Цадок и его ибри подошли к Макору с востока, правитель Уриэль, как обычно, сидел на своем трехногом стуле, поставив его так, чтобы видеть тех, кто поднимался по насыпи. А в городе с его пестрым населением шла обычная жизнь. Здесь были и солдаты-гиксосы, оставившие поле боя, и египетские поселенцы, и несколько африканцев, и горсточка ибри, которые забрели сюда с севера, а еще люди с берегов моря или из пустыни. Даже те, кто с полным основанием называл себя хананеями, имели очень запутанное происхождение, но все сосуществовали вместе на основе взаимной терпимости. К Уриэлю подошел невысокий коренастый молодой человек с острым крючковатым носом.

      – Не хочет ли правитель произвести проверку? – спросил молодой хетт.

      Его родители оказались в Макоре во время налета наемников с севера.

      – Все готово? – спросил Уриэль.

      Молодой человек кивнул, а правитель, приказав страже отнести стул в дом, присоединился к хетту, и они двинулись по широкой главной улице, которая по прямой пересекала холм от одних ворот до других. По пути он осматривал лавки, стоявшие вдоль главной городской магистрали: в одних продавались прекрасные гончарные изделия с греческих островов, в других на полках лежало не менее двух дюжин разных тканей, а в третьих торговали изделиями из металла: мечами, кинжалами и даже блестящими ювелирными изделиями. Как всегда, Уриэль проверил хранилища для зерна и цистерны для воды, дабы убедиться, что они в полном порядке. Затем он проследовал к востоку от северных ворот, где гончары, кидая куски глины на свои круги, лепили из них сосуды на продажу в следующем месяце. Неторопливо горели печи – после окончательного обжига глина будет звенеть, как стекло, а вот юные кузнечные подмастерья дули в длинные трубки, чтобы небольшие горны бронзовых дел мастеров пылали ослепительным пламенем, или же, качая меха, пытались добиться такого же эффекта в больших