Источник. Джеймс А. Миченер

притащила его обратно к воротам их дома и завела в святилище, где Урбаал забился в угол и, глядя на трех улыбающихся Астарт, просидел так до рассвета.

      Оказавшись в своей комнате, Тимна стала думать, что же делать. Она не сомневалась, что поступила совершенно правильно, уничтожив ложных Астарт, потому что, вне всяких сомнений, должен быть только один бог, Эль, который отвечает за человеческие деяния, а остальные – жалкие посредники, они всего лишь стараются придать человеку чуть больше уверенности. Подлинной власти они не имеют, и она не испытывала никаких сожалений из-за того, что выбросила четырех из них. Но, протирая уставшее лицо душистым маслом, хранившимся в маленьком флаконе, она не могла не признать, что не ожидала ни такого потрясения, которое их исчезновение вызовет у Урбаала, ни вспыхнувшей неудержимой ненависти к Амалеку. Она признавала, что несет ответственность за нынешнее состояние Урбаала, и с грустью думала: признай она свою вину с самого начала, ничего из этого не произошло бы, да и Урбаал, скорее всего, простил бы ее. В то же время она осознавала, что сейчас любое ее признание принесет куда больше вреда, чем пользы.

      Прежде чем погрузиться в сон, она решила, что делать. С одной стороны, она будет рядом с мужем в этот нелегкий для него период, отвлекая его от желания напасть на Амалека, а с другой – начнет наводить порядок в разваливающемся хозяйстве. Немного передохнув, она поднялась и пошла в оливковую рощу прикинуть, в какой работе та нуждается. Здесь она обнаружила, что надсмотрщик покинул свою будочку у масляного пресса и теперь никто не присматривал ни за деревьями, ни за давильней. Вернувшись в город, она обошла работников Урбаала, предупреждая их, что теперь командует она и что она вдвое урежет им жалованье, если они бросят ее больного мужа. Но когда Тимна закончила давать указания последнему из них, она услышала крики на улице и, полная мрачных предчувствий, побежала к дому Амалека, где увидела, что Урбаал вломился в жилище пастуха, требуя возвращения своих Астарт.

      Чтобы утихомирить буяна, были вызваны солдаты, и Урбаалу крепко досталось бы, если бы Амалек, изумленный его нападением, все же не защитил бы соседа, сказав солдатам:

      – Он не причинил мне никакого вреда.

      Солдаты замялись, и Тимна приняла за них решение:

      – Я пришла, чтобы отвести его домой.

      Когда солдаты удалились, Амалек встряхнул Урбаала со словами:

      – Возвращайся в этот мир, старый приятель.

      Под терпеливым присмотром любящих его людей отупевший Урбаал стал постепенно приходить в себя. Он не мог поверить, что пытался напасть на своего соседа Амалека, и испытал чувство глубокого стыда, когда ему рассказали, что лишь добрый характер Амалека спас его от неприятностей. Он уставился на Тимну, прекрасную в своей беременности, и вспомнил то терпение, с которым она старалась справиться с охватившим его безумием и вернуть ему здоровье. Когда наконец пришло время отправляться домой, Тимна избрала путь подальше от храма, но он понял ее замысел и сказал:

      – Теперь