Империя Тигвердов. Невеста для бастарда. Тереза Тур

и яркая, сочная – словно и не осень – зелень парков и скверов, которых тут было множество. Неспешно несущая воды река, что разделяла город на Нижний – в нем жили люди попроще – и Верхний. Там за узорчатыми чугунными оградами стояли особняки аристократов и находились правительственные здания. И императорский дворец. На который, правда, я смотрела издали.

      А осень тем временем шла своим чередом. И в это воскресенье мы с мальчишками решили отправиться на прогулку в парк неподалеку. Парк примыкал к летней резиденции императора, но гражданам Империи дворянского происхождения вход в него был разрешен. Все-таки я не понимала, как имперцы различали, у кого какое происхождение. Документов действительно никто ни у кого не спрашивал. Однако во всех случаях меня и мальчишек именовали дворянами. Интересно.

      Когда я удивлялась, почему это происходит, Рэм смеялся и отвечал мне:

      – По манере поведения, миледи Вероника!

      Я и мальчишки спокойно миновали ворота императорского парка. Остановились полюбоваться фигурами воинственных грифонов, что венчали ворота и через равные промежутки располагались на высоченной, но изящной кованой ограде, окружавшей летнюю императорскую резиденцию.

      – Черный грифон, распластавший крылья, – это символ императорского дома Тигвердов, – просветил нас с Паулем Рэм. – Символ воздаваемой справедливости и победоносного властителя. Соединение острого ума и безграничной силы. Изображенный на золотом щите является к тому же гербом всей Империи Тигвердов.

      – Красив, – восхитилась я. – Надменен, но красив.

      – Еще и беспощаден, – покачал головой герцог маленького, но свободолюбивого государства, что издавна боролось за свою независимость с Империей.

      – А у нас орел двуглавый, – пробормотал под нос сын. – Мам, а они чем-то похожи, не находишь?

      – Оба обозначают могущество и власть, может, еще независимость своей страны – крылья-то расправлены, – пожала я плечами. – Цвета – золотой и черный.

      – Птички, – рассмеялся мой неисправимый сын. И на этом мы влились в поток гуляющих.

      Мы неспешно пошли по дорожкам, посыпанным розоватой гранитной крошкой. Один в один как в нашем мире, например, в Петергофе. На вершине холма возвышался белоснежный замок – но к нему мы не сунулись. Пошли в противоположную сторону.

      Вообще, если не слушать чужую речь и не смотреть на людей в одежде, которую у нас не носили уже лет двести, то можно было представить, что мы дома. А все произошедшее с нами – это лишь сон. Странный, но увлекательный.

      Я опустилась на скамейку, опоясывающую раскидистое дерево. Рэм и Пауль посмотрели на меня насмешливо и унеслись, перед этим побросав захваченные из дома шпаги рядом со мной.

      Закрыла глаза и прислушалась к звукам окружающего меня мира.

      Играл оркестр – что-то на три счета, очень похожее на вальс. В кронах деревьев легко шумел ветер. С этими звуками переплетался неспешный гул голосов, в котором время от времени слышались счастливые, даже ликующие детские крики.

      Подбежал