Спящий. Павел Корнев

фоне ранения у вас развилось параноидальное расстройство психики.

      – Дайте мне позвонить поверенному!

      – Вы пробудете в нашей клинике до полного исцеления.

      – Слушай, ты! – оскалился я. – Если не дашь позвонить, я тебя убью!

      Профессор посмотрел на меня с неприкрытым презрением.

      – Угрозы вам не помогут.

      – Вовсе нет, – улыбнулся я, и по лопнувшей губе вновь заструилась кровь. – Это никакая не угроза.

      – Что же это тогда?

      – Обещание, профессор. Простое обещание.

      Я потянул за краешек всколыхнувшегося в душе Берлигера страха, но в моей крови было слишком много морфия, и сосредоточиться на фобиях профессора не получилось. Головокружение сменилось острой головной болью, пришлось закусить губу и зажмуриться.

      – Ваше заявление будет занесено в историю болезни, – пообещал Берлигер, и в этот момент в кабинет без стука вошел врач, который уже осматривал меня прежде.

      – Вколите пациенту успокоительное, – распорядился профессор.

      Доктор Эргант не стал интересоваться причиной такого решения, выставил на стол кожаный саквояж, приладил на стеклянный шприц новую иглу и наполнил его раствором морфия.

      – Перестаньте! – потребовал я, но без толку. – Перестаньте немедленно!

      Врач сделал инъекцию и повернулся к хозяину кабинета.

      – Что-то еще, профессор? – спросил он.

      – Полагаете, пациент готов к процедурам?

      – Удивительно сильный организм, – ушел от прямого ответа доктор Эргант. – Раны заживают чрезвычайно быстро. В этом нет ничего сверхъестественного, но сталкиваюсь со столь мощной регенерацией впервые.

      – Да или нет? – поставил профессор вопрос ребром.

      – О, простите! – смутился врач. – Я отвлекся. Да. Без всякого сомнения – да. Можно начинать.

      Я должен был спросить, что именно можно начинать. Я просто обязан был это сделать, но не смог.

      Морфий в один миг разошелся по крови, стены кабинета исчезли, потолок выгнулся и превратился в купол серого из-за дымной пелены небосвода. Кругом, насколько хватало взгляда, простиралась выжженная, спекшаяся и покрытая пеплом земля. Кое-где продолжали плеваться огнем лужицы горящей жижи. Стоял удушливый запах серы, но дышалось при этом на удивление легко, жар совсем не ощущался, а глаза не слезились из-за едкого дыма.

      Но все было еще впереди: я просто еще не провалился в видение до конца; откуда-то издалека продолжали доноситься голоса врачей, а через серое марево все так же просвечивал светлый прямоугольник окна.

      – Ты и в самом деле убил его?

      Я резко обернулся и вскинул руку, прикрывая от нестерпимого сияния глаза. Возникший за спиной силуэт человека был ослепительно-белым, словно его прорезали в сновидении напрямую в сердце солнца.

      – Так ты убил его? – Странный голос, казалось, прозвучал в самой моей голове.

      – Кого именно? – ответил я вопросом на вопрос. – Я много кого убил…

      Доза морфия и нереальность происходящего развязали язык, ну да и что с того? Ни один