Спящий. Павел Корнев

У меня от этого паршивого трезвона голова разболелась!

      Собственного тела я по-прежнему не ощущал, сознание мягко покачивалось в беспредельной черноте, и даже думать не хотелось, что станется со мной, когда отпустит наркоз.

      Сколько было попаданий? Три, четыре? А ведь еще я сверзился с моста…

      – И главное, было бы ради чего трезвонить! – вновь нарушил тишину невидимый жалобщик.

      – Уймись! – одернул его голос грубый и недобрый. – Не каждый день императрицы умирают.

      – Давно старуху черти в аду заждались.

      – Уймись, я сказал!

      Почудилось легкое покачивание, а потом толчок, как если бы с носилок меня переложили на больничную койку. Санитары удалились, и я остался в тишине, темноте и одиночестве. Но ненадолго.

      Слух почти полностью восстановился, и потому я расслышал и скрип двери, и стук подошв по каменному полу.

      – Ну и что тут у вас? – с протяжной вальяжностью поинтересовался кто-то пару секунд спустя.

      – Сиятельный, – прозвучал быстрый ответ с легкими нотками заискивания. – Доставлен без документов, в сознание не приходил. Пулевые ранения в предплечье и бедро сквозные, пулю из внутренностей мы извлекли, еще остается одна в спине.

      Профессор, почему-то я подумал именно так, фыркнул и с недоумением спросил:

      – Почему вы решили, что этот случай меня заинтересует?

      И вновь местный врач ответил без малейшего промедления:

      – Сиятельный и христианин. Вам такое нравится, профессор.

      – Откуда вы это узнали, если он не приходил в сознание? Он что же, разговаривал под наркозом?

      – Посмотрите сами, господин Берлигер.

      Почудился порыв воздуха, словно с меня сдернули простыню, а потом профессор озадаченно протянул:

      – Да, это многое объясняет.

      – Я, как только увидел татуировки, сразу вспомнил о вас, господин Берлигер.

      – Но полумертвый сиятельный, пусть даже и христианин…

      – Состояние пациента стабильное, – уверил собеседника врач.

      – А пуля в спине?

      Вопрос застал медика врасплох, и он замялся.

      – Скрывать не буду – ранение серьезное. Подозреваю, пуля застряла в позвонке. Я за столь сложную операцию не возьмусь, но вы и ваш ассистент творите настоящие чудеса!

      – Не надо лести, – с легкими нотками брезгливости ответил господин Берлигер. – Лесть – это лишнее.

      – Ваш ассистент – лучший хирург, которого я знаю!

      Нестерпимо захотелось, чтобы мной занялся столь опытный врачеватель, но, как ни тужился, я не смог выдавить из себя ни слова.

      Проклятье! Да что за напасть?!

      А профессор явно сомневался, стоит ли ему браться за мой случай.

      – Даже не знаю, – задумчиво протянул он. – Пусть нам и доводилось оперировать сложных пациентов, но нет никакой гарантии, что его получится довезти до клиники живым.

      – Но это уникальный случай!

      – И чем же он так уникален? Сиятельные христиане вовсе не редкость.

      – А вот,