Амазонки. Аркадий Крупняков

что девочка – дар богов. Моя мать подарила Мелете куклу. Дочка прятала ее в кормушке. Потом решила показать Кадмее. Но на месте восковой девочки лежала живая.

      – Что ж… Такое чудо под силу только богам.

      – Подумай лучше, Великая. Боги не дарят детей ни с того ни с сего. Жрицы говорят, что ее следует назвать дочерью Ипполиты. И тогда…

      – Она будет царицей Фермоскиры?

      – Да, Великая. Ее воспитают в храме. Богорожденную могут назвать царицей когда угодно. И ты…

      – Мне несдобровать тогда. Но что я могу поделать, если боги захотели этого?

      – А ты уверена, что этого захотели боги? Может, они ни при чем?

      – Не кощунствуй, Лота.

      – Подумай, подруга. Если бы боги решили подарить городу девочку, они положили бы ее только в храме и нигде более.

      – Ты думаешь, она рождена смертной женщиной? Но кем, же?

      – Я не знаю кем, но кому-то выгодно заменить ею тебя или твою дочь…

      – Этого хочет только одна женщина в Фермоскире.

      – Атосса. И только ей выгодно из этого порождения греха сделать святую.

      – Но она могла бы положить ее в храм.

      – Это опасно. Около священного наоса, у алтаря, днем и ночью стоят в карауле две воительницы, в храме постоянно ходят жрицы. Только двое могут решиться на такое: та, кто родила девочку, и та, кому нужно сделать из нее святую. Если об этом узнает кто-то третий – тайное станет явным. Мы, женщины, не любим хранить тайны. И поэтому ребенка положили в козлятник. Кто-то знал, что девочки играют с куклой, и воспользовался этим.

      – Что же делать?

      – Если бы я знала – не пришла бы к тебе среди ночи.

      Годейра снова подошла к окну и долго молча стояла около него.

      – Рассуди, Лота: только Священной нужно убрать меня с трона – с этим я могу согласиться. Но где она могла взять ребенка?

      – А может, это ее дочь?

      – Не святотатствуй, Лота. Атосса была больна и никуда не отлучалась из города. Ни одного мужчины не было в Фермоскире.

      – Гелона?

      – Нет, нет. Я весь этот год была рядом с ними. Я бы заметила.

      – Антогора?

      – Ты говоришь, девочка родилась месяц назад. Антогора не слезает с коня все лето. А более никому в таком деле Священная не доверится. Может быть, все наши подозрения, Лота, – великий грех и святотатство. Давай вверимся воле богов и не будем больше говорить об этом. Великая наездница может жестоко покарать нас, а если мы усомнимся в ее даре при всех, нас сомнут. Может, завтра выяснится, что это простая смертная. А сейчас надо спать. Летняя ночь коротка.

      Но, проводив Лоту, царица не могла спать. Она позвала служанку, велела ей собираться:

      – Мы едем в паннорий. И чтоб никто не знал об этом.

      Охранницы паннория узнали ее и беспрепятственно провели к хозяйке. Лаэрта не удивилась, она знала, что царица не утерпит и приедет сюда. Правда, она не ждала ее ночью.

      – Она здесь? – спросила царица после взаимных приветствий.

      – У меня в доме. Так велела Священная.

      – Я хочу взглянуть на нее.

      – Священная