NUMERO. Мишель Альба

предоставленных отражением), то родилась я где-то в тысяча девятьсот… восьмидесятых годах.

      Но все, в чем я сейчас варилась, никак не напоминало двадцатый век.

      Что-то здесь не так.

      – Какое сегодня число? – я повернулась к Марселине, все это время молча наблюдавшей за мной.

      – Число? – она непонимающе уставилась на меня.

      – Да, число. Что вы так на меня смотрите? Число, месяц. Зима, лето. Ну, же, Марселина.

      – A-а, одиннадцатый день августа, – ответила она, наморщив лоб, будто подсчитывая.

      – А… год? Год какой? – смутные сомнения зароились в голове.

      – Ну-у…, двадцать девятый год правления нашего короля Филиппа, – Марселина уже не хмурилась. В ее глазах ответом на мое позеленевшее лицо задрожал страх.

      Это было последнее, что я увидела, перед тем, как потерять уже не память (здесь терять было нечего), а дар речи, и кулем осесть на заготовленную, может, именно на этот случай, низенькую скамеечку рядом с тумбой.

      Глава 5

      Марселина хлопотала возле меня, сокрушенно приговаривая:

      – Да что же это такое?… вот наказание на мою голову…, ну-ка, не крутитесь тут…, Хуанито, принеси воды…

      Расстаться с онемением я ни за что не соглашалась. Это означало бы возвращение в абсурд. Напротив, я еще крепче сжала губы, протестуя против пребывания и в этом доме, и среди этих людей, и… в непонятном мне времени во главе с загадочным Филиппом.

      А, может, это все-таки шутка? Или меня, вдруг, невзначай, убедили сниматься в триллере, где в соответствии с сюжетом главная героиня перепрыгивает из ее реальности в мир фэнтези, впадая от такого, прямо скажем, неординарного события в истерическое состояние, а перед этим накачали чем-то, чтобы была правдоподобней?

      Слабая надежда шевельнулась в воспаленном от событий мозгу.

      Ну, конечно же! И при этом я попутно забыла и название фильма, и его создателей, хотя на фоне всех остальных „позабываний“ это такая мелочь, что я не почувствовала угрызений совести по данному поводу.

      Значит, надо немедленно разжать губы и заявить о себе как о разгадавшей чей-то коварный план относительно моей карьеры в кинематографе.

      Я задержала руку Марселины, протиравшей мне лоб влажной тряпкой:

      – Я все поняла. Передайте, пожалуйста, вашему руководству, или кто там у вас, что я подам на вас в суд. Немедленно покажите мне выход из вашего гадюшника.

      Марселина резко отдернула руку.

      – Что-о? Какой суд? Это твоя благодарность мне? А-а, тебя подослали ко мне эти… в сутанах. Как же я не догадалась? Вот, дуреха-то!

      Она закружила по комнате:

      – Так ты просто-напросто вынюхиваешь ересь! Хороша я, нечего сказать. Привела в дом непонятно кого.

      Она рванулась к моей сумке, схватила ее и швырнула в меня:

      – Забирай свое добро и убирайся, паскудница!

      Сумка шлепнулась на пол, и из нее высыпалась масса каких-то мелочей, среди которых и маленький плеер с мощными наушниками, откуда вдруг явился нашему с Марселиной слуху необыкновенно красивый