Отчаянный корпус. Игорь Лощилов

миллионов золотом!

      – Боже, я и не знала, что у нас есть такие богатеи! Уж не родственница ли она самому Харун-аль-Рашиду?

      – Родство несомненно наличествует.

      – Она, что ж, не нашенской веры?

      – Магометанской.

      – Как же вы теперь жить будете?

      – В мире и согласии, так и прописали. По сему случаю я завтра устраиваю маскерад и прошу вас почтить его своим присутствием.

      Граф весь сиял, какая-то внутренняя радость переполняла его, и Екатерина решила состорожничать:

      – Не знаю, как и быть… – Однако женское любопытство снова взяло верх, и она проговорила: – Надобно взглянуть на невесту… Как ее, кстати, зовут?

      – Турция, ваше величество.

      – Что за странное имя! – удивилась императрица.

      – Прикажете изменить?

      – Господи! Что вы несете, граф?

      Так и есть, старый проказник опять что-то задумал. Граф, несмотря на возраст и солидное положение, нет-нет да преподносил сюрпризы, так что с ним всегда нужно было держать ухо востро. А он, как ни в чем не бывало, продолжил все в том же радостном тоне:

      – После побед вашего величества она на все согласна, так прямо в трактат и впишем…

      Екатерина с недоумением посмотрела на Безбородко, потом перевела взгляд на Храповицкого, и тот пояснил:

      – Граф подразумевает трактат о мире с Турцией, который он имеет честь преподнести вашему величеству.

      – Однако, господа… Давайте, граф, свои бумаги. Так вот какова истинная причина вашего ликования.

      – Точно так-с, ваше величество, – сказал он, подавая бумаги, – три дня, говорю, уламывали. Турок понять можно: раздели, как говорится, и по миру пустили. Пусть знают, как супротив нас воевать.

      – И что же? – сказала Екатерина, просмотрев бумаги. – Помыслили бы, как жить с нищим и озлобленным соседом, токмо о реванше помышляющем.

      – Эко дело, полезут – сызнова поколотим. Только при таких издержках им денег на скорую войну никак не собрать.

      Екатерина наставительно сказала:

      – Вы далее загляните. Чем великую силу в Крыму содержать, лучше нам с южным соседом в добросердечии состоять – выгоднее.

      Граф, однако, твердо стоял на своем.

      – Турки и так на Крым более не посягают. Только просят вписать в трактат, чтобы мы помимо их никому его не передавали, нам, говорят, этого Аллах не простит.

      – Коли просят, впишите. В России таких дураков не найдется, чтобы земли раздаривать, по крайней мере, за сто лет вперед ручаюсь. А с трактатом – вот! – Она надорвала бумагу и придвинула к Безбородко. – Скажите, что российская государыня в их деньгах не нуждается.

      – Ай, и отчаянна ты, матушка! – с досадой воскликнул тот. – Я ведь те деньги Австрии пообещал, уж больно молили о вспомоществовании. Нашего тамошнего посла Чернышева своими просьбами прямо-таки в гроб вогнали.

      – Они же еще с прежним долгом не расплатились.

      – Точно, не расплатились. Да и куда им, коли все время танцуют и на армию деньги жалеют,