Фенрир. Рожденный волком. Марк Лахлан

Элис подняла голову. Тьма вокруг слабого пламени свечи как будто плыла и клубилась – жидкая чернота. Раздался тяжелый удар в дверь, такой сильный, что показалось, будто она вот-вот разлетится в щепы.

      – Нам суждено умереть, исповедник? – спросила Элис.

      – На все воля Божья, – отозвался Жеан.

      – Тогда помолись за нас.

      – Нет, – сказал он. – Молись за наших врагов, чтобы они узрели свет Христа в своих сердцах раньше, чем наши солдаты убьют их и лишат надежды на спасение. Мы верим, у нас больше шансов отправиться к Богу.

      Она поднялась, и Жеан услышал, как она резко выдохнула. Для Элис тьма обрела новое качество. Она как будто взъерошилась, задвигалась, едва ли не заблестела, словно щетина на загривке у свиньи. Затем на краю круга, отбрасываемого пламенем свечи, тень обрела форму, шевельнулась и вышла на свет.

      Девушка задохнулась. Перед ней, подобно существу, сотканному из мрака, возвышалась фигура волкодлака; его косматая голова тянулась к ней из темноты, бледная кожа блестела, покрытая пятнами крови.

      – Он здесь, – сказала она. – Здесь!

      – Кто?

      – Да волк же! Дьявол явился!

      Жеан повернул голову. Слева он почуял темный звериный запах. Теперь он различал дыхание кого-то третьего, слышал, как девушка, охваченная ужасом, пытается успокоиться.

      – Мы одеты в доспехи Господа, сатана. Ты не причинишь нам зла, – сказал монах. Его голос звучал уверенно и спокойно, в нем угадывалась едва ли не скука, как в голосе учителя, который в очередной раз отчитывает озорника.

      – Domina, – проговорил волк.

      Он вытолкнул из себя слово, будто оно застряло у него в глотке; голос у него был гортанный и очень странный.

      – Domina.

      Элис пыталась собраться с мыслями. Она изучала латынь с раннего детства, но никак не могла заставить себя перевести это простое слово. Монах, однако, нисколько не утратил присутствия духа.

      – Не смей обращаться к даме, дьявол, тебе придется иметь дело со мной.

      Исповедник тоже говорил на латыни.

      Человек-волк не обращал на него внимания.

      – Domina. Меня зовут Синдр, это означает Миркирульф, и я здесь, чтобы защитить тебя.

      Наконец-то Элис вспомнила латынь.

      – От чего?

      – От этого, – ответил он, и церковные двери с грохотом распахнулись.

      Глава третья. Смерть и Ворон

      Позже Элис помнила только первые минуты нападения. Что-то вспыхнуло, словно пламя взметнулось дугой, словно серебристый серп месяца заблестел в темноте. Это был меч, поняла она в следующую минуту, меч, принадлежавший поразительному существу. В клинке отразилось пламя горевших вокруг церкви домов, и меч засверкал, ожив на миг, прежде чем исчезнуть из виду, но не из памяти.

      Элис никогда до сих пор не видела такого изогнутого клинка. Оружие было просто символом убийства, полумесяцем зла. А в следующий миг слово, похожее на острый коготь, разорвало темноту:

      – Хравн!

      Это сказал волкодлак, и хотя Элис не поняла, что это означает, слово как будто разбудило в ней что-то, принесло с собой образы, запахи и звуки.