Ночь на хуторе близ Диканьки. Андрей Белянин

взгляд гостя из-под чёрной изогнутой брови, почёсываясь и постанывая, пошла себе восвояси.

      – А подай-ка нам ещё до того варенухи, сала, галушек да окорок, – потребовал гость, крутя чёрный и длинный ус свой. – Сам пью, сам гуляю, сам за всё плачу!

      – Это кто? – шёпотом спросил Николя.

      – А бис его знае, – пожал плечами Вакула. – Може, простой козак, може, и запорожец, а може, то с самой Сечи знатный пан полковник заявився.

      – Не очень похож, – подозрительно сощурился молодой гимназист. – Ни трубки, ни сабли, ни пистолетов. И одет как-то… слишком вызывающе, что ли…

      – А я-то сам с Запорожской Сечи буду, – нарочито громко продолжал горланить незнакомец, поправляя на голове высокую барашковую шапку с красным верхом. – Вот и шаблюка моя верная, у ляхов с бою взял. Вот и пистоль турецкий в отделке богатой. А где ж люлька моя? От и она! А не угостить ли табачком честное собрание, братцы?

      Николя готов был поклясться чем угодно, что, когда этот человек появился на пороге, вот ничего из всего вышеперечисленного у него не было! С другой стороны, ему ещё в детстве доводилось слышать дивные рассказы о козаках-характерниках, хранителях древней магии. Чудесных воинах, защитниках Руси, способных отводить глаза противнику, наводить морок, не есть, не пить и не спать неделями, притом сохраняя силу и разум. А были и такие, вроде легендарного Сирка, что полки турок и ляхов боялись их пуще огня и одно имя грозного атамана порой разворачивало вспять вражеские войска…

      – А коли я чем волею или неволею нарушил вашу беседу, так то не в обиду или какое вашей чести оскорбление. За шо, не во гнев будь вам сказано, так готов и проставиться!

      Такое культурное обращение требовало соответственного ответа. Потерять лицо (ровно как и ударить им в грязь) друзья уже не могли. Если минутой ранее Вакула мечтал лишь о том, чтобы спалить к бесу всё это заведение, а потом ещё и сплясать гопака на угольях, то теперь законы приличия требовали разделить стол и беседу со столь важным гостем.

      – Я кузнец местный, с Диканьки, а то мой приятель Николя с гимназии.

      – Ну а меня кличьте Байстрюк, – широко улыбнулся щирый запорожец, обнажая отличные лошадиные зубы. – Так за то не отметить ли нам начало нового знакомства?

      Шинкарка, почуяв в госте большую выгоду, мигом вывалила на стол, что даже было припрятано в закромах. Вот уже стояла пред благородным товариществом миска со смальцем, солёные огурцы, розовое нежное сало, резанное достойными ломтями, духмяный свиной окорок, сметана и полкаравая белого хлеба. Само собой, ровно из ниоткуда появилась здоровенная бутыль настоящей русской водки и солидный штоф мутной горилки с перцем.

      Запорожец в красной свитке собственной рукой наполнил три стопки, но Николя, остановив Вакулу, прикрыл свою ладонью.

      – А что, пан Байстрюк, могу ли я спросить вас прямо: в каком родстве вы приходитесь чёрту?

      На миг всё замерло, словно бы и течение времени вдруг остановилось.

      Дрогнувший