Лекало жизни. Максим Никонов

Чечне. – Сэм хлопнул себя по груди. – Вы знаете, что такое Чечня? Там была война. Там стреляют и убивают, вот что такое Чечня. Один раз мы попали в засаду. Меня контузило, моему командиру почти оторвало руку, кость переломана, рука висит на сухожилиях, остальных убило. Не знаю, почему нас не добили, а решили отправить в плен в дальний аул. Может, хотели позже поменять на кого-нибудь из своих, а может быть, им не хватало рабов в их вонючих домах. – Сэм заглотил одним глотком полбокала виски. – Я перевязал командиру руку как мог, но было понятно, что если не сделать операцию прямо сейчас, придется ампутировать. Нас вели двое местных бандитов, оба с автоматами. Вы вообще видели в своей жизни хоть один раз настоящий автомат? Один бандит – старый по сравнению с нами, лет сорок. Он был слепой на один глаз. Второй – совсем молоденький парнишка, лет шестнадцати. Они заставляли нас идти как можно быстрее, но мы еле тащились. За день мы поднялись в горы на пятнадцать километров – далеко за зону, контролируемую нашими военными. Моему командиру было совсем плохо. Он потерял много крови, я тащил его, поддерживал, как мог, иногда на себе. На ночь остановились в лесу. Старик связал нас, развел костер и послал своего напарника-пацана к реке, вдоль которой мы шли, за водой. Вот тут все и началось.

      Пришедшая официантка раздала бокалы с напитками, приняла новые заказы и удалилась. Влад не отрываясь смотрел на ее затянутые в форменное платье крупные груди. Более ничего интересного в официантке не было.

      – Командир мой уже начал бредить, вскрикивать во сне. Когда пацан ушел за водой, я услышал шепот командира: «Семен, приготовься». Потом он еще бредил и снова прошептал: «Иди пописай, отведи глаза старика». Я окликнул чеченца, сказал, что мне надо отлить, пи-пи. Он засмеялся и показал знаками, мол, в штаны писай. Я опять за свое, потом кое-как поднялся – руки и ноги у нас были связаны – и сделал несколько прыжков в сторону. Долго расстегивал ширинку, хорошо, что руки были связаны спереди. Старик от меня сбоку на земле сидел, и вижу – он смеялся, а потом начал заваливаться набок, а в повязке, которая прикрывала его кривой глаз, нож торчит. Мой командир его в подошве сапога носил и, пока я внимание отвлекал, достал его, перерезал веревки на руках и нож этот метнул. Я допрыгал до старика, нож в глазу торчит, я прямо об него веревки на руках перерезал, потом нож вытащил, перерезал веревки на ногах, схватил автомат – и в лес, пацана встречать. Потому что он мне живой нужен был, без него командира не спасти. Пацан русский язык хорошо понимал, наверное, в школе учил. Поэтому свой автомат отдал, после того как я ему прикладом зубы выбил и нос разбил. Я его остатками веревки связал, а сам в лес – носилки делать. Два часа ушло на то, чтобы их смастерить. Потом пацана вперед поставил, руки его прямо к носилкам привязал, положил командира – он уже совсем в бреду был – и обратно к своим. Пацан сперва бежать не хотел, но я его попросил по принципу «раз-два-три-стреляю», и он согласился.

      – Что это за принцип «раз-два-три», ты просил его три раза? – разомлевшая девица прижималась