Развлечение для настоящей леди. Джейд Ли

уголков и щелей, куда она может спрятаться. Но уж если раньше она не оставила его на милость Балласта, то сейчас тем более не сделает этого. Никто – даже богатенький заносчивый пэр – не заслуживает такой судьбы.

      – Должен быть другой выход, – скорее обращаясь к себе самой, сказала Фантина.

      И тут ее размышления прервал громкий смех, доносящийся из паба на противоположной стороне улицы. Дверь распахнулась, и оттуда, пошатываясь, вышла стареющая проститутка, которая поддерживала мужчину, настолько пьяного, что ему ничего не оставалось, как покинуть паб с этой оторвой. Фантина отвернулась, понимая, что шлюха обчистит этого малого, не успеет он и зуд унять, который привел его на улицу.

      Впрочем, Фантина тут же забыла о парочке. Всего лишь один из сотен грехов, которые совершаются по ночам в трущобах. Но Чедвик, похоже, необычайно заинтересовался происходящим.

      – Побежали, дяденька, – подтолкнула она с заметным раздражением. – Она занята, а у нас нет времени, чтобы вы успели с ней покувыркаться.

      Он поднял голову, его глаза в свете луны загадочно блеснули.

      – Наоборот! По-моему, сейчас самое подходящее время, – возразил он.

      Не успела она ничего ответить, как Чедвик обхватил ее за талию, притиснул к стене. Когда ее спина и ноги в разорванных панталонах оказались прижатыми к кирпичной кладке, холод тут же пронизал ее до костей. Потом он сам прижался к ней, и его затвердевшая плоть обдала ее пах дьявольским огнем.

      – Что ты делаешь? – охнула она, охваченная тревогой.

      Его руки крепко держали ее. Слева от нее валялась груда мусора – лопнувшая бочка, разбитый стул. Справа – открытая улица. И все-таки создавалось впечатление, что вокруг нее один только Чедвик, который словно окружил ее своим сильным, крепким телом, чтобы закрыть от посторонних взглядов.

      – Ты не обратила ни малейшего внимания на эту парочку, – прошептал он, обдавая теплым дыханием ее щеку. – Тут же перестала их замечать.

      Фантина попыталась глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться, но только еще больше прижалась к его мускулистой груди. Она закрыла глаза, пытаясь вычеркнуть из памяти другие руки, другие груди, которые прижимались к ней, к ее матери. Ко всем актрисам в придачу.

      Раньше ей всегда удавалось сбежать. Но то было в детстве. Сейчас, когда рука Чедвика схватила ее кепку и одним движением смахнула ее, она ощутила, как тело накрыла теплая волна, ноги ослабели. Это испугало Фантину, однако у нее не было сил, чтобы сопротивляться его проворным пальцам, которые забирались все глубже, вытаскивая шпильки из волос, чтобы они свободно струились по плечам.

      – Вот так гораздо лучше, – прошептал он. – Теперь никто не увидит твоего лица.

      Она прикрыла глаза, мысленно возражая ему: «Никто, кроме тебя самого, Маркус, не увидит моего пылающего лица. Никто не увидит краску стыда, которая залила мои щеки». Она вдруг осознала, как сильно сжимается ее сердце, как громко звенит в ушах и кружится голова от прикосновений этого человека.

      – Это неправильно, – негромко, чуть задыхаясь, сказала