Этот прекрасный сон. Джейми Макгвайр

длинными ресницами.

      Его брови сдвинулись, и на переносице образовались две параллельные морщинки.

      – С. Diff, – выпалила я, – псевдомембранозный энтероколит. Его не обнаружили у последнего пациента?

      – Нет, в этом я могу вас уверить, не дожидаясь результата анализа. При этом заболевании от пациента так пахнет – ни с чем не перепутаешь…

      – Довольно странный постельный бред, – пробормотала Деб.

      – Что, простите? Какой бред?

      – Она говорит не «бред», а «вред», – ляпнула я первое, что пришло в голову. – Вредоносные бактерии. Но нам пора. Подруга меня отвезет. На своей машине. Или нужно, чтобы я задержалась, доктор?

      – Ах да, вы же остались без колес! Надеюсь, у вас есть страховка?

      Деб разинула рот, но я с силой ткнула ее локтем. Она вскрикнула и хмуро на меня воззрилась, потирая ребра. Доктор Розенберг с любопытством на нас посмотрел и продолжил:

      – Я сегодня добирался на работу в два раза дольше обычного из-за ремонта на Северном шоссе. Если вы тоже по нему ездите, то, пожалуй, лучше поискать другой путь.

      Деб ухмыльнулась:

      – Док, вы ведь живете в Алапокусе?

      Он мягко улыбнулся и смущенно опустил глаза:

      – Совершенно верно, Хамата, но не знал, что это общеизвестно.

      – Ну так вот… – протянула Деб. – Мы, дипломированные медсестры, добираемся до своих паршивеньких квартирок по Западному шоссе. Там пробок нет.

      – Хорошо, – весело сказал доктор Розенберг. – Тогда приятного отдыха. Доброй ночи, Эйвери.

      – Доброй ночи, доктор, – кивнула я и развернулась на каблуках.

      Когда Деб взяла меня под руку, я превратилась в камень.

      – Ненавижу, ненавижу, ненавижу тебя, – долдонила я, пока мы шли по коридору.

      – Зря ты так сердишься, – усмехнулась она. – Сегодня в ванне с шампанским он будет думать о тебе.

      – Ничего подобного. Он будет думать о том, о чем положено думать женатым мужчинам. А ты засранка, если замышляешь такие вещи.

      – Я не замышляю. Я просто, как кукловод, дергаю ниточки твоей жизни – это забавно.

      – Честность нравится мне в тебе больше всего, но иногда ты бываешь слишком откровенна, и я хочу тебя придушить. Так, слегка. Чтобы только глаза лопнули.

      Деб крепче сжала мою руку:

      – Ах, как мы мило болтаем!

      Вдруг прямо на нас из-за угла выскочила какая-то синяя фигура, и горячая жидкость брызнула мне на шею, плечи и одежду, которая моментально промокла. Я оторопело растопырила руки.

      – О господи! – воскликнул Джош. Одноразовый стакан для кофе, который он держал в руке, был почти пуст. – Пойду принесу холодной воды. Ты обожглась?

      – Да, горячий кофе жжет мою плоть, капитан Очевидность, – ответила я, чувствуя, как темная жидкость стекает по подбородку.

      Подняв голову и понюхав воздух, Джош скривился:

      – Чем это пахнет?

      – Я сейчас, – сказала Деб и, промчавшись по коридору, исчезла за дверью без таблички.

      Я покачала головой, с трудом сдержав смех при мысли о ее перепачканном