Жезл силы. Дмитрий Захаров

сострадание к чужаку? Сострадание – удел больных, слабых и стариков – так учит кодекс воина.  Откуда в его голове возникают эти  мысли? Он выглядел как коренной житель Руяна – светлые волосы, цвета речного песка,  голубые глаза, высокие скулы. Потомок рода Седого Волка, в день средостения старейшины выбили татуировку на грудь – багровый оскал лесного хищника. Он гордился знаком отличия, но чувствовал себя таким же чужаком, как полукровка.   Веселина любила повторять.

        «Чуешь, бродяга, отчего я тебя восхитила? Ты  на древнего меота похож!»

        « Я – сат, из рода Волка»! – кричал он, умело изображая праведный гнев.

        «Нет!» – девушка хохотала, скаля влажные зубы, а в глубине алого рта дрожал розовый язычок. – «Ты не похож на сата, и сам это знаешь! Меот!»

        «Ты их видела?» – он смеялся вместе с ней, и целовал ее удивительные миндалевидные глаза. Глаза встревоженной лани.

        «Не чуди, малой! Ты брешешь чудно. Старики молвят, так брешут инородцы. Ты – меот, мой раб – меот!»

       Чужой. Поэтому ему легче в компании с отверженными полукровками. Он положил товарищу руку на плечо.

      – Не сердись, брат!  Мне тошно, когда напоминают о клейме. Я солгал насчет жертвоприношения. Не такой глупец старейшина Всеслав, чтобы отдавать в жертву коренного островитянина!

       Щипач грустно смотрел поверх головы товарища.

      – Ты не лгал, бродяга! Разве я не ведаю, для чего привязали к столбу? Ты спас меня…

      – Чести ради, бродяга!

        Этериец провел шершавым пальцем по шраму на лбу юноши.

      – Больно?

      – Уже нет… Чести ради!

      – Моя мазь помогла?

      – Чести ради, бродяга! Помогает!

        Этерийцы – отменные лекари. В их объемистых сумках полно склянок с мазями, сборами трав, и припарок. Обыскивать полукровку – себя не уважать для честного сата. Оружия нет, и ладно! Горбун исхитрился сохранить своим сокровища, будучи привязанным к столбу.

      – В Семиозерье брендят мастерицы,  изничтожат метку. Стоит недорого, – пять монет. Это далеко отсюда, на востоке. Айда туда?

      – На территории Сестринского Хряща  нас поймают, бродяга!

      – Инде ускользнем! – хорохорился Щипач. – А ты изведешь метку.

      – Останется шрам…

      – Шрам  лучше, чем клеймо! – горбун мялся, не решаясь сказать. – Ты дважды спас меня, родное сердце!

      – Чести ради, Щипач, чести ради…

      – Как ты гораздо делаешь, бродяга?!

      – Ты о чем?

      – Мозглы. Они чуяли тебя, но ты рубил поганцев топором!

      – Мне повезло… – вежливо улыбнулся Борщ.

      – Брешешь, бродяга! Шибкая сила в воле мозглов! – в золотых глазах угадывался суеверный страх.

       Следовало успокоить мнительного друга. А то впрямь примет его за нелюдя.  – решил Борщ.

      – Меня укусил Брыль за бедро! – он ласково потрепал проводника по загривку. – Вероятно, боль помогла.

      – Мука не в жилу! –