Прокурорская крыша. Николай Старинщиков

оно! Иждивенец! Нахлебник!.. Ваня Гирин, выходит, как в воду смотрел.

      Сергеич тихо опять прикрыл дверь и защелкнул замок. Ничего он не слышал. Тамара, отвернувшись лицом к лестнице продолжала чирикать. Синичка. Она думает, ее никто не заметил. Какова шельма!

      За дверью вновь послышался шорох. Потом прозвенел квартирный звонок над дверью. Как удар колокола над головой. Лушников не знал, что делать. Пригрел змею на груди. Придется впустить. С минуту подождал, потом кашлянул:

      – Кто там?

      – Всё те же, Сашенька…

      Сергеича передернуло: подружка думает – нашла себе дурачка! Открыл дверь на цепочке и пристально посмотрел. Сделал вид, что озабочен долгим отсутствием. Не для того договаривались, чтобы бросать в одиночестве.

      – Как ты? – сказала Филькина. А в глазах холод открытый сквозит.

      Лушников прошел в комнату и сел на диван. Виду не подает, что слышал разговор. Он и про телефон-то впервые узнал. И она еще говорит, что концы с концами едва сводит.

      Филькина села на краешек стула. Опять ей некогда. Укольчик в жопу – и бегом по асфальту. Дочь с ребенком одна тоже. Варить надо, стирать.

      – Знаешь, мне тоже некогда, – сухо произнес Александр Сергеевич.

      – Ты что это, Сашенька! Разве же можно тебе?…

      – Нет!

      – Что с тобой, Шуронька… Шура…

      Но тот был неумолим. Некогда ему тоже сегодня, решил в баньку сходить, попариться…

      – Тогда подпиши бумагу, что отказываешься от инъекций! – тявкнула Филькина. – Чтобы никто не отвечал!..

      – Вам надо – вы и подписывайте. Где квитанция об отправке письма?

      – Какого?! – удивилась Филькина и глядит святыми глазами. Словно впервые слышит.

      Сергеич выкатил на нее глаза, молча разинув рот.

      – Ты не веришь мне, что ли?! – спохватилась Филькина.

      – Не надо, Тома… Дай мне квитанцию, чтобы я знал. Почему мне не отвечает никто?

      – Это ты у него спроси. У сына… у своего.

      – Приедет – спрошу.

      – Ага! Приедет он тебе! Жди!..

      Лушников тихо радовался. Змею пригрел, а та тихой сапой дела творит. Тепличное растение. Синичка тощая. Клювиком щелк-щелк. Крылышками порх – и полетела! К себе в гнездо.

      – Не будешь писать, что ли, расписку? – напирала та.

      – Не обязан…

      – Ветеран хренов…

      – Вот как ты запела! Именно! Заслуженный ветеран всех войн и народов. А ты можешь идти – не мотай мне нервы, невеста хренова!..

      Разругались в пух и прах. Впервые за истекший год.

      Тамара Борисовна подхватила на ходу в коридоре сумки и выскочила из квартиры, хлопнула дверью. Та отскочила от косяка и осталась в таком положении.

      Хозяин подошел. Выглянул в пустой коридор и снова закрыл на одну лишь защелку. Он не собирался быть долго в доме. Он еще себя покажет. Бегают тут со шприцами, а он им должен заднюю часть свою подставлять.

      От ссоры у него даже появился аппетит. Давно надо было поругаться. Подошел