Наркомэр. Николай Старинщиков

ни замка, ни палочки какой.

      – Так многие сейчас делают… – Федор Палыч пытался спасти положение. – Закроют изнутри, как будто дома, а сами огородами. Выйдут и на теплоход. Или к автобусу…

      – Какой пароход! Какой автобус! – шумел сержант, словно он, а не девушка-следователь, руководил группой. – У них и огород-то не засеян. Тихо!

      Сержант прижался ухом к воротам, слушая двор, и отпрянул, округляя глаза.

      – Там кто-то есть. Дышит стоит. Может, пьяный.

      Федор Палыч вмешался: ворота не к чему ломать, когда можно проулком, через городьбу. Перешагнул и спокойно заходи задними воротами.

      Двое оперативников, а также и сержант пошли в обход и вскоре уже открывали ворота: во дворе с надетой на морду торбой стоял сиротливо конь и жевал свой овес. Со двора в дом вела высокая лестница.

      Обнажив оружие, все те же оперативники, а за ними еще человек пять направились в дом и там обнаружили спящим на кровати мужичка лет сорока.

      – Чо спишь средь бела дня?! Пьяный, что ли?!

      Уж и выпить нельзя гражданскому люду в мирное время. Даже у себя в родном доме, хотя это теперь всего лишь дача. Но для него дом. Мужик сел в кровати, обнял ладонями косматую голову. Он ничего не понимал.

      – Чей конь, у тебя спрашивают?

      Мужик лишь тряс головой.

      – Вот, значит, какие у нас дела, Николай, – выступил вперед Федор Палыч, усиленно мигая обоими глазами. – Пожар ведь у нас приключился. И даже косточки нашлись. Но тебя-то, конечно, вчера еще не было, а то бы ты знал…

      – Брось чепуху молоть, дед. Не мешайся… – быстро среагировали оперативники.

      Деда оттеснили к окнам, мужика подняли под руки и повели ко двору – просвежиться, а то в доме воздух настоялся – надышал этот перегаром своим. У ворот присели и стали по душам беседовать – то да се, откуда родом и как зовут. И еще: не имел ли в прошлом судимостей, занят ли работой, а если нет, то на что живет?

      На все вопросы Бутылочкин только и сказал, что голова болит после вчерашнего. С похмелья то есть.

      Федора Палыча кобель между тем все рвался в избу, целясь там цапнуть кого-то, а может, он чуял там дичь. Федор Палыч, устав глядеть на кобелиные ужимки, изловчился и наотмашь вытянул того поводком прямо по нахальным глазам, после чего непослушный зверь вырвался и убежал вместе с поводком. Эта гремучая смесь, винегрет из рыжей собаки и серого волка, знала свое дело. Она чуяла в доме еще одного человека. Федор Палыч это понимал, но про себя решил: «Пусть кто-то другой найдет, но только не эта настырная скотина…»

      – На чем ты приехал, Коля? – интересовались оперативники.

      – На лодке, – отвечал тот.

      – А конь тогда чей?

      – Мой…

      – Как твой?!

      – В аренду. У мужика… В школе вместе учились…

      – Так, так, так…

      Ребята задумались. Возможно, что этот мужик и человек, кости которого обнаружены, были раньше знакомы.

      Бутылочкин соглашался: знакомы. Вчера виделись и даже отметили сделку – аренду лошади. Полковник