Каникула (Дело о тайном обществе). Артур Крупенин

больше всего на свете опасался генерала и его привычки орать подчиненному прямо в ухо своим невероятно громким голосом, вводящим в ступор даже самых крепких мужиков. Матерый следователь предпочел бы с голыми руками пойти на вооруженного до зубов бандита, чем быть вызванным к Деду на ковер.

      – Р-ршите доложить?

      – Ну давай, капитан, не тяни, рассказывай.

      Следователь вкратце изложил последние события. Выслушав капитана, генерал слегка расслабил воротничок сорок восьмого размера.

      – Да уж, темная история. Но, знаешь, мне как-то не очень верится в твою версию с этим Таро. Гонсалеса грохнули из-за гадальных карт? Сомнительно.

      – С другой стороны, сколько народу полегло за карточные долги, – отважился возразить начальнику Лучко.

      – Мать твою, подумай головой, карты картам рознь, – рявкнул Дед. – А что там по пергаменту?

      – Ждем заключение, – отчеканил Лучко, инстинктивно смещаясь поближе к краю стула.

      – Ясно. А что думаешь насчет вдовы?

      – Вроде на злодейку не тянет.

      – Не тянет? Уверен? – переспросил генерал, пристально глядя Лучко в глаза.

      – Так точно.

      – Ладно. Иди работай, – пробурчал Дед, утирая струйку пота. – «Собачьи дни», говоришь? Хе!

      Глава 8

      Прощание с Рамоном

      Из-за июльской духоты их тела взмокли от пота. Можно сказать, они занимались любовью, плавая в луже.

      Руки Глеба скользили вверх и вниз по влажной спине Вероники. Ее спутавшиеся волосы, впитавшие в себя запахи летних бульваров, с размеренной частотой падали ему на лицо. Ах, какое прекрасное и давно забытое ощущение!

      Тишину спальни внезапно нарушил какой-то отдаленно знакомый звук, точно совпавший по темпу с их любовной хореографией. Музыка сфер? Нежданный аккомпанемент из плавного адажио постепенно перешел в анданте, потом в аллегро и, наконец, в головокружительный престиссимо.

      Глебу показалось, что под звон колоколов на них с потолка просыпался то ли золотой дождь, то ли искры невесть откуда-то взявшегося фейерверка. В эту же секунду он вспомнил, где слышал этот звук. Ну конечно. Это же старинные часы с боем, что висели дома у Вероникиной бабушки. Когда та съезжала летом на дачу, ее квартира на пятом этаже старой облупившейся хрущевки превращалась в храм любви, где ежедневно после лекций, а зачастую и вместо них уединялась безумно влюбленная парочка. Помнится, обессиленные любовным марафоном, они принимались гадать, как может называться эта божественная мелодия, которую так страстно исполняют потрепанные временем часы марки «Густав Беккер».

      «Хм, но разве ту хрущевку не снесли еще лет пять назад?» – подумал Глеб и тут же проснулся.

* * *

      Гонсалеса похоронили на Алексеевском кладбище, между католическим крестом на могиле отца и православным – на могиле матери.

      «Символично, – подумал Глеб, стоя под моросящим дождем, – похоже, что Рамону, полжизни прожившему на две страны, даже после смерти суждено зависнуть где-то посредине между родиной предков