Грехи наши тяжкие (сборник). Евгений Лукин

      Розыгрыш

      – А теперь попросим виновника торжества!

      Испытывая сильнейшую неловкость, выхожу на сцену. Должно быть, вид у меня самый что ни на есть нелепый, поскольку зал отзывается одобрительным гулом.

      Стою и озираюсь с глупейшей улыбкой.

      Как же меня провели!

      Потом замечаю, что на сцене я не один: шагах в пяти возвышается девушка с букетом, и самодовольно жмурится ведущий.

      – Надеюсь, вы на нас не в обиде? – дружески осведомляется он на весь зал.

      В обиде ли я на них? А ведь пожалуй что и в обиде. Уж больно жесток был розыгрыш. Впрочем, столько во мне сейчас намешано взаимоисключающих чувств, что поди пойми, которое из них сильнее. Тут и досада на собственную доверчивость, и злость на устроителей, и счастье при мысли о том, что весь приключившийся со мной кошмар оказался не более чем шуткой.

      – Вы действительно полагали, будто страна, в которой вы живёте, взяла вдруг и рухнула?

      Зал освещён не менее ярко, чем сцена. Нахожу глазами актёра, исполнявшего роль Горбачёва. Он откидывается на спинку кресла и приветливо машет мне ладошкой.

      – Да… – сипло признаюсь я.

      – И вас не удивило, с какой лёгкостью это произошло?

      – Удивило…

      – И тем не менее вы ничего не заподозрили?

      – Нет…

      – Почему?

      – Знаете… – В горле становится шершаво, я откашливаюсь. – Всё было так достоверно…

      – Поаплодируем исполнителям! – восклицает ведущий – и публика отвечает рукоплесканиями.

      – Ну хорошо, – продолжает он. – Девяностые годы! Танки палят по Белому дому… И неужели ни разу в ваше сердце не закралось сомнение в подлинности происходящего? Чтобы глава государства расстрелял из танков Парламент! Да и сама мысль, будто ведущую мировую державу может возглавить алкоголик, не отвечающий за собственные поступки…

      Актёр, игравший Ельцина, с благостной широкой улыбкой кивает мне сединами из зала.

      Я виновато развожу руками. Мне нечего сказать.

      – Тогда поприветствуем тех, кто создавал эти замечательные спецэффекты! Танки! Выстрелы! Горящий Белый дом!

      Гром оваций.

      – А люди? – дождавшись относительной тишины, укоризненно вопрошает ведущий. – Вы же знали их бог знает сколько времени! И вас не смутило, что ваши знакомые, вчерашние борцы с религией, словно по мановению волшебной палочки, все как один стали ревностными православными? Все эти бывшие комсорги, парторги, преподаватели научного атеизма… Так бывает вообще?

      – Своими глазами видел… – смущённо бормочу я.

      В зале весёлый смех.

      – Как же вы плохо думали об окружающих! – насмешливо сетует ведущий. – Вы полагали, будто они и впрямь, дай им волю, способны разграбить родную страну, разорить своих лучших друзей, даже подсылать к ним наёмных убийц… Вслушайтесь! Сами термины: «обуть», «заказать», «развести»… Мы ведь нарочно подбирали самые нелепые, самые, извините, дурацкие глаголы. Мы ждали, что вы по меньшей мере насторожитесь!