Красные моря под красными небесами. Скотт Линч

пошел он, Картен этот… – Локк сжал кулаки. – Пожалуй, теперь я понимаю, что чувствовал Серый король. Я в Картене в жизни не бывал, но все равно готов этот проклятый город в порошок стереть, дотла сжечь, в морской пучине утопить! Я его уничтожу, видят боги!

      Жан внезапно остановился:

      – Локк, тут такое дело… О боги!

      – Ну что еще?

      – Ты, конечно, волен здесь оставаться, но… Я уеду. Мне надо от тебя подальше держаться.

      – Да что ты гонишь, болван?!

      – Им мое имя известно…

      Жан схватил приятеля за плечи, и Локк невольно поморщился: пальцы Жана тисками впились в старую рану под левой ключицей. Жан, запоздало сообразив, в чем дело, ослабил хватку, но голос его все еще дрожал от напряжения:

      – Они мое истинное имя знают! С его помощью они могут мной управлять, превратив в такую же марионетку, как этих несчастных торговцев! Если я с тобой останусь, тебе грозит опасность!

      – Да плевать мне на это! Подумаешь, имя они знают. Ты что, с ума спятил?

      – Нет. А вот из тебя еще хмель не выветрился, ты плохо соображаешь.

      – Глупости! Я вполне трезво соображаю. Или ты хочешь уехать?

      – Нет, что ты! Но я…

      – Но ты сию секунду заткнешься, иначе тебе несдобровать.

      – Да пойми же ты, тебе опасность грозит!

      – Конечно грозит. Я же не бессмертен. Жан, да хранят тебя боги, я тебя прогонять не намерен и уж тем более не допущу, чтобы ты в добровольное изгнание отправился. Мы и так потеряли Кало, Галдо и Клопа. А теперь что, прикажешь и с тобой распрощаться? С тобой, с моим единственным на свете другом? И кто тогда верх возьмет, Жан? Кого это спасет?

      Жан обессиленно понурился. Хмельной кураж Локка внезапно превратился в невыносимую головную боль.

      Локк застонал.

      – Жан, я никогда себе не прощу того, что по моей вине случилось с тобой в Вел-Вираццо. И никогда не забуду, что ты остался со мной до конца, хотя по уму должен был бы мне камень к ногам привязать и в залив сбросить. О боги, да без тебя мне никогда лучше не будет. Мне наплевать, что картенским магам твое дурацкое имя известно.

      – Локк, это же глупо…

      – Это наша жизнь, – сказал Локк. – И в эту аферу мы два года нашей жизни вложили. А в «Венце порока» – вся надежда на будущее, наш главный приз. Дожидается, голубчик, пока мы его не украдем. Подумаешь, Картен! Раз уж вольнонаемные маги решили нас убить, остановить мы их все равно не сможем. И что теперь делать? Из-за этих мерзавцев я не собираюсь от любой тени шарахаться. Нет уж, завершим, что задумали. Вместе.

      Торговцы Ночного базара, заметив, что Локк и Жан ведут напряженную беседу, больше не предлагали своих товаров. Только один, на северной окраине базара, предпринял отчаянную попытку привлечь запоздалых покупателей:

      – А вот кому резные поделки, господа! Женщинам и детям на потеху! Искусные штучки из города Искусников.

      На перевернутом ящике громоздились десятки забавных игрушек. Продавец в длинном буром камзоле, залатанном с изнанки разноцветными лоскутами – алыми, пурпурными, ярко-желтыми,