Жизнь бабочки. Жанна Тевлина

Пусть ей там конкретно объяснят, какие у нее недочеты и что надо исправить. В редакции ее дальше предбанника не пустили. Блондинка с типичной внешностью библиотекарши порылась в толстом журнале, нашла ее номер и сказала, что рассказ сырой и никакой новой идеи не несет.

      – А какие идеи новые?

      Блондинка близоруко прищурилась.

      – Девушка, вот когда вы это поймете, у вас получится хороший рассказ.

      Отец наверняка будет ругать ее за то, что так быстро сдалась. Скажет, что надо было не отступаться и выяснить точно, что им требуется.

      В палате с отцом лежали еще три старика, и Маню кольнула обида, что он, такой молодой, уже лежит в кардиологии, месте, предназначенном для старости. Отцу тогда было около шестидесяти. Маня родилась, когда ему было сорок, но всегда знала, что он молодой. Последнее время, после приступа, он сильно сдал. Вначале ставили страшные диагнозы, мама подняла на ноги всех знакомых, искала каких-то светил. В итоге сказали, что это запущенная стенокардия, надо обследоваться, лечиться, вести здоровый образ жизни. Отец смеялся, говорил, что и раньше не безобразничал, а мама как всегда впадала в панику. Последнее время он чувствовал себя хорошо и лег в больницу только потому, что была строгая договоренность с одним из светил.

      Он лежал на кровати без книжки, и вид его Мане сразу не понравился. Был он какого-то желтого больничного цвета, но при этом бодрился и нарочито улыбался. Ей показалось, что его даже не очень интересует результат Маниной поездки, и стало страшно, и захотелось убежать, а потом войти снова и увидеть его совсем другим.

      – Ну, что тебе сказали?

      – Да ну, пап, что они могут сказать. Рассказ сырой, пиши, ищи идеи.

      – Ну, и что ты думаешь?

      – А что мне думать?

      – Ну, наверное, надо писать дальше…

      Она скривилась.

      – Кому это надо?

      – Тебе надо. Неужели ты хочешь так быстро сдаться?

      Она вздохнула.

      – Значит, мне не дано…

      – Я даже говорить об этом не хочу. Ты просто кокетничаешь. Давай садись, работай, и у тебя все получится. Вот увидишь.

      – А ты-то как?

      – А что я? Ничего нового пока нет.

      – Чего-то ты не рассказываешь…

      Он рассмеялся.

      – Ты прямо как мама стала. Что тут можно рассказывать? Лежу… Сегодня эхографию делали.

      – И что?

      – Пока ничего не сказали.

      – Как это не сказали?

      Вошла сестра, недовольно глянула на Маню.

      – Так, быстренько, все посетители выходят. Сейчас доктор придет.

      – К кому?

      – Я же сказала, все посетители выходят.

      Кроме Мани посетителей больше не было.

      – Пап, я в коридоре подожду.

      Отец приподнялся на локте, быстро заговорил:

      – Манют, ты сейчас иди домой. В другой раз придешь, ладно?

      Она кивнула. На глаза наворачивались слезы. Присела на банкетку в коридоре. Там сидел какой-то парень и копался в папке с бумагами. Листы постоянно