Сочинения. Том 2. Александр Строганов

до меня однажды.

      Взгляд

      Ее душа была свободна от предубеждений и запретов. Ей было любопытно все, желанно все и она в то мгновение могла все. Решительность и решимость. Понимаете, что я имею в виду? Вот оно – начало распада, упомянутого мной материалистического замеса.

      Между прочим, доведется мне встретить эту женщину, я убегу. Я всегда бегу от женщин, предначертанных мне судьбой. Если было бы иначе, я бы никогда не стал писателем.

      Я – писатель.

      Член Союза и все такое.

      Продин.

      Меня звать Продин.

      Николай Антонович Продин

      Может статься, совершенно случайно вам попадалось мое имя? Еще недавно я слыл довольно успешным писателем.

      «Путь в будущее», «Светлые дни», «Все будет как всегда», – не читали?

      В свое время «Светлые дни» можно было купить, только сдав тонну макулатуры. Не помните те времена?

      Теперь слова писатель стесняются. Избегают. Теперь принято говорить «литератор». А что такое литератор? Что они подразумевают под этим «литератор»? Кто это? Критик? Учитель литературы? Где? В школе? В институте? А может быть в яслях? В результате не стало ни критиков, ни учителей, ни самой литературы. Пошлость и спесь.

      Ленин в какой-то анкете назвал себя литератором, вот оттуда и пошло.

      Ленин до сих пор повелевает нами. Отрицание его – не большее, чем временная неприязнь к обожаемому учителю, одна из красочек любви.

      Любите Ленина?

      Любите, любите

      Я, как и все мы, был увлечен революцией. Это теперь не модно, этого стесняются. А я переживал, что родился позже, не застал, так сказать. Все мы переживали, что не застали этого пламени, так сказать.

      Ну, так я придумал маленькое пламя для себя, точнее для своих персонажей. Я писал о пиротехниках и пожарных. Улавливаете конфликт?

      Что скажете? Пахнет революцией? Нет?

      Прокопченные златокудрые герои в чертоге огня вершат судьбы человечества. Их не очень-то замечают. Вне огня они, как бы это лучше сказать, тускнеют что ли. Становятся неприметными, серыми. Плохо говорят, мне всегда удавались косноязычные персонажи.

      Хорошо горят, но плохо говорят. Ха-ха.

      Глупость сморозил, согласен. А все – чтобы только рассмешить вас.

      Пьют отчаянно

      И я выпивал с ними. Умирал раз шесть не меньше. Был молод, старался не уступать, а закалка – не та…

      В те времена, когда я описывал своих солдат огня, люди мало что знали о пожарах. Эта информация замалчивалась. Впрочем, и пожаров было не так много. Потому мои книги пользовались успехом. В них присутствовали волнующие, немножечко авантюрные, немножечко детективные детали. Хотя линию я соблюдал всегда. Вы понимаете, о какой линии я говорю? Теперь я бы назвал это линией лояльности. Вы понимаете, о чем я говорю?

      Ха-ха. Эзопов язык, да?

      А как вы хотели? Мы так научены. И, уверяю вас, в этом нет ничего дурного.

      Если