Карусель. Уильям Сомерсет Моэм

в обморок.

      – Уверена, теперь люди не так добры, как раньше, – сказала миссис Бассетт, бросив взгляд на сына, весьма увлекшегося разговором с миссис Кастиллион.

      – Они никогда таковыми и не были, – ответила мисс Ли.

      – Людская извращенность могла бы сделать из меня язычника, – вставил декан своим приятным низким голосом, – если бы не противодействующая сила Божественного провидения, что отражается в творениях самой природы.

      Тем временем Реджи Бассетт получал от ужина гораздо большее удовольствие, чем рассчитывал. Он обнаружил, что ему досталось место рядом с миссис Кастиллион, и, удобно устроившись, принялся бесстыдно ее изучать. Мельком взглянув на него, она поняла, что мальчик красив, а когда поняла, что у него на уме, решила предоставить ему возможность рассмотреть все свои достоинства, не ограничивая его во времени, и бойко заговорила с другим соседом по столу. В конце концов она повернулась к Реджи.

      – Ну и что, вы удовлетворены результатами? – спросила она.

      – Чего?

      – Вашего осмотра?

      Она весело улыбнулась, бросив быстрый и задорный взгляд на него.

      – Вполне, – ответил он с улыбкой, ничуть не смутившись. – Моя мать уже думает, что мисс Ли не следовало позволять мне сидеть рядом с вами.

      Миссис Кастиллион была энергичным созданием. Маленькая и хрупкая, как статуэтка пастушки из дрезденского фарфора, она обладала живым темпераментом и разговаривала громким визгливым голосом. Одним быстрым резким движением она постоянно откидывалась на спинку стула, чтобы громогласно расхохотаться над словами Реджи. И, обнаружив, что с ней можно зайти очень далеко без риска нанести оскорбление, юный красавец принялся рассказывать ей коротенькие скабрезные истории низким вкрадчивым голосом, глядя ей в глаза с нахальной дерзостью человека, осознающего свою власть. Это был завораживающий взгляд коварного сердцееда, и такому взгляду бесстыдство лишь придает очарования. Распутница в глубине души чувствует, что скромная претенциозность здесь вовсе ни к чему, и с нескрываемой радостью спускается с пьедестала, на который ее поставили по глупости. У миссис Кастиллион было маленькое худое лицо, покрытое толстым слоем пудры, с довольно высокими скулами, ее волосы, уложенные в затейливую прическу, отличались неестественной белизной, что только придавало Реджи уверенности, ведь он достаточно общался с противоположным полом, чтобы понять: с подобными женщинами гораздо легче наладить контакт, чем с другими. Он нашел свою соседку весьма привлекательной, несмотря на тридцатипятилетний возраст. А несколько потускневший облик худощавой блондинки уравновешивался великолепием ее драгоценностей и роскошью платья: вырез был таким глубоким, что Белла, сидевшая на другом конце стола, наивно задавалась вопросом, как оно вообще держится на его обладательнице.

      Когда мужчин оставили одних, чтобы покурить, Реджи, налив третий бокал портвейна, подвинул стул ближе к Харреллу.

      – Надо же, Фрэнк! –