Москвичка в кавычках. Нина Еперина

а тоже Атташе. Жил господин Мбонимпа не в посольстве, а в дипломатическом доме. В том же самом, что и наш, Сьерро-Леоновский Атташе. Опять мне не надо было прикидываться проституткой.

      Но однажды у меня дома случился аврал. То есть, ребята, которые до того уговаривали взять «на комиссию»:

      – Христа ради, продай за любые деньги! – и ровно через два дня завели другую песню:

      – Срочно гони наши иконы или бабки!

      Корреспонденты приперлись прямо с утра и устроили целую канитель с нытьем и даже угрозами! Пришлось мне тащиться в дипломатический дом за иконами.

      Поехала я к господину Мбонимпа. По дороге вызвонила Дока. Он приехал через полчаса после меня. Док стал выяснять по телефону у Атташе, где находится товар. Оказалось, что весь товар находится в сейфе-шкафу, но открыть мы не сможем, ключа в доме нет. Нужно было ждать его к вечеру.

      Мы приняли решение попытаться отсрочить до завтра.

      Я отправила Дока на передовую, к Наташке. Хотя из Наташки, кроме большой кучи дерьма и поносного трепа, больше ничего не вытрясешь, но в доме было много товара…

      Прошел час. Звонок. Нежный – откуда только взялся! – Наташкин голосок многозначительно поинтересовался, какой номер она набрала? Все ясно. Док уже там и будет ждать меня до победы. Значит, с этими козлами не получилось договориться. А на улице, между прочим, была зима и снегу по колено. Вдоль дипдома шла дорога, по которой ездили машины, а от самого дома, наискосок, к жилым домам напротив и между ними, змеилась узенькая тропинка, позволяющая пройти напрямую к проспекту Вернадского и сократить путь до автобусной остановки.

      Вдруг, о счастье, пришла сестра Атташе, молодая беременная негритяночка, и с ключом! Я ей на тарабарском языке объяснила, какая катастрофа надвинулась на меня. Она все поняла, головой закивала. Мы с ней открыли сейф-шкаф и добыли оттуда один чемодан с этими самыми иконами. Чемодан был «от мадам», назывался «мечта оккупанта», и поднять его можно было только вдвоем.

      Чемодан стоял посреди комнаты, незыблемо, как монгольский истукан, а мы на него смотрели. Я понимала, что нам придется ждать Атташе. Я и эта пигалица, которую можно было целиком погрузить в чемодан.

      И вдруг она выдает мне тонюсеньким голосенком:

      – Каласо, я гатова тассить цимадан на улиса!!!

      Я пыталась ей объяснить, что чемодан называется «мечта оккупанта»!

      Но она качала головой, как китайский болванчик, и повторяла:

      – Карасо. Я панису цимадан.

      Обстоятельства заставляли меня согласиться.

      Мы разработали маршрут ее движения, стоя перед окном:

      – Ты должна донести этот чемодан до ближайшего жилого дома, который стоит напротив, а я у тебя его там заберу. Но мы не должны с тобой встретиться около чемодана. Поняла? Иначе, сушите сухари, мадам…

      – Паняля, – выдало мне это черное чудо и закивало головой.

      До лифта мы тащили «мечту» вдвоем, в лифт я ее погрузила, но как она ЭТО потащит по улице и до подъезда,