Москвичка в кавычках. Нина Еперина

как истинный кавалер. Приносит мне цветы, дарит духи. Целует руку в ладошку прямо во время танца или на спектакле, нежно щекоча усами, или нашептывает прямо в ушко, во время томного танго, всякие ласковые пошлости, чуть задевая мочку уха и рождая на моем теле мелкие мурашки желания.

      Трогательно-сентиментальная дура…

      Так продолжалось достаточно долго. Ровно до тех пор, пока однажды как снег на голову не свалился Толик. Прямо посреди ночи, пьяный и нахальный. И сразу же взялся приставать, прямо нахрапом! Как раз «у койку». Он, оказывается, меня любит! Жить без меня не может! А я его даже и не разыскивала. А я, сука такая, не металась, заламывая руки от горя…

      Вы можете себе такое представить?!

      – Ааах, я еще и виновата? Я тебя терплю, все эти твои чайники, эти «наваренные бабки», эти чеченские плены, эти миллионерские замашки, эти дурацкие понты, помады и всякое другое! А ты еще меня упрекаешь?! В том, что я дура? Да? Да! Я полная идиотка, что с таким козлом в одном доме жила. Хватит! Вот тебе Бог, а вон порог. Я больше не желаю жить с таким козлом!.. – кричала я во всю силушку.

      Орали мы так громко и безобразно, что набежала Наташка. Потом я собрала все его манатки и выставила за дверь. А потом взяла утюг за шнур и раскрутила его над головой:

      – Если хоть пальцем тронешь, я этой штукой тебя прикончу. И пускай меня лучше в тюрьму посадят, но трахаться с тобой я больше не буду. Меня от тебя тошнит! Нависуньчик, блин!

      Он ушел… Наташка сбегала за лекарством и часам к четырем следующего дня мы успокоились.

      А новый роман рос и крепчал. И дорос, что было даже удивительно, до постели. Ах, это было потрясающе! Обалденно! Нежность очень сильно отличается от силы. Может, иногда и приятно почувствовать мужскую силу, но только иногда. Приятнее, когда вечер обставлен свечами, легкой музыкой и нежными прикосновениями, пробегающими по твоим губам, плечам, груди…

      Роман бы крепчал и дальше…

      Но… Проявилась его жена. Галя. Работала она директором продовольственного магазина. То есть с раннего утра и до выноса сумок. Вот после этих сумок Саша и рассказал ей про нас. И развод попросил…

      Зачем? Спешить никогда не надо! После «азэрьбайджянского» рыжего козла мне было с ним просто хорошо. И все.

      А тут как-то поутру ко мне явилась этакая хабалка, в два раза толще и на голову выше Сашки. Он, кстати, где-то там за ее спиной и маячил.

      – И где эта сука?! – с порога заорало нечто, оторвавшись от дверного звонка. – Я ей сейчас все зенки повышибаю!

      А я еще спала. Так что зенки были закрыты. Эстрадная и контрабандная жизнь заставляла укладываться спать в два или в три часа ночи, а просыпаться в десять или в одиннадцать. Мне же не надо к пол восьмому утра в магазин мчаться, смену принимать!

      Пока она орала, я лениво потягивалась и демонстративно одевалась во что-нибудь ультрамодное прямо при них. Пускай рассмотрят наши прелести. Потом, пока я умывалась и подкрашивалась в ванной комнате, Наташка звонила по телефону,