Мавры при Филиппе III. Эжен Скриб

приехал и желает поблагодарить государыню за удостоенное счастье.

      При виде Иесида дамы начали разговор вполголоса.

      – Какие красавцы эти мавры, – сказала графиня д’Альтамира одной даме. – Недаром король запретил им одеваться в свои национальные костюмы, они в них лучше наших кавалеров.

      – Да, – заметила маркиза Медина, – особенно этот мавр; в воинственной наружности его есть что-то и романическое.

      – Нет, рыцарские романы очень скучны, а этот мавр интересен.

      Дамы продолжали разговор, которого королева не слышала. Она приветливо кивнула Иесиду и продолжала говорить с Аламиром о промышленности и мануфактурах.

      В поданный экипаж для королевы вместо арагонских мулов были запряжены шесть дорогих арабских коней. Гривы их были убраны живыми цветами, а вся сбруя блестела каменьями.

      – Вот мавритантское гостеприимство! – вскричала изумленная королева. – Я вижу, – прибавила она с улыбкой, – что наш хозяин разоряется для гостей, но надеюсь, что дон Альберик Деласкар…

      Слово «дон», однажды произнесенное королевой, давало Альберику право им пользоваться впоследствии и считать свое потомство дворянами.

      – Надеюсь, – сказала королева, – что дон Альберик Деласкар посетит нас в нашем дворце Эскуриал или Арангуэсе, чтобы поквитаться гостеприимством. Но я не хочу выйти из этого дома, не оказав какой-нибудь милости. Проси, дон Альберик.

      Тронутый старик взглянул на сына, как бы спрашивая его совета: но тот сказал тихо одно арабское слово, и Деласкар просил королеву отдать гранатовый цветок.

      Все удивились. Королева смутилась и, слегка покраснев, отколола прекрасный цветок и подала его старику.

      Она отдала, но ему ли?

      Через минуту арабские кони, помчали королеву в Новую Кастилию.

      Глава VI. Комната короля и королевы

      Маргарита приехала в Мадрид, а царственного ее супруга еще там не было. Наконец и он возвратился с герцогом Лермой и со всем двором.

      Во все путешествие никто не говорил ему ни слова о королеве. Лерма всеми силами старался отвлекать его от этой мысли, и Филипп по своему характеру забыл женитьбу, но вид Маргариты напомнил ему, что он женат.

      Она показалась ему гораздо живее и привлекательнее, чем в Валенсии. В лице и глазах ее было гораздо больше выражения, чем прежде. Он даже заметил, что у Маргариты прелестные светло-русые волосы, ослепительной белизны кожа и маленький приятный ротик с восхитительной улыбкой. До того она была так важна, что подобного оборота обстоятельства нельзя было предвидеть.

      Посмотрев на нее несколько минут молча, Филипп подошел и с некоторым замешательством произнес:

      – Ах, прелестная Маргарита, как вы похорошели!.. Особенно во время нашей разлуки.

      – В самом деле? В таком случае вам для моей пользы нужно бы быть долее в Галисии.

      – Долее, можно ли? Я вас так люблю!

      – Должно быть, со времени вашего путешествия? Прежде я этого в вас не находила.

      – Я давно люблю вас, Маргарита.

      – Нет,