Искусы Эроса. Бэт и Лис. Повести. Галина Семеновна Сафонова-Пирус

как женщина?

      Ну и вопросик! При мне-то. Но это юное существо понять можно: раз они добрались до него, то хочется ей прямо «здесь и сейчас» – ответ. Интересно, ответит ли мама? Едва ли.

      – Не знаю, доченька.

      Так и думала! Но чего спицы то опустила? И задумалась. А, впрочем:

      – Как-то так получалось, моя родная, что в нашей семейной упряжке я часто ощущала перекос. – Нет, не поймёт твоя родная о перекосе, поясни. – Перекос оттого, что она, моя более сильная половина, не хотела тянуть упряжку вровень со мной. – Линочка, может, не надо при мне такое – дочке? Нет, еще что-то хочет. – И поэтому уставала я… да и устаю страшно, так что некогда ощущать себя только женщиной, тем более, счастливой, и это, конечно, грустно.

      Что-то ничего не ответила твоя дочка… встала, ушла к себе, а ты сидишь грустная, жалкая. И чем утешить? Да вот же… тем, с чем пришла:

      – Линка, а я к тебе не одна… опять с Гумилёвым. Послушай, моё любимое.

      Не отозвалась. Но всё же прочитаю, может, после него…

      Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,

      И руки особенно тонки, колени обняв.

      Послушай: далеко, далеко на озере Чад

      Изысканный бродит жираф.

      Я знаю веселые сказки таинственных стран,

      Про черную деву, про страсть молодого вождя,

      Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,

      Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

      И как я тебе расскажу про тропический сад,

      Про стройные пальмы, про запах немыслимых                                                                     трав…

      Ты плачешь? Послушай… далеко, на острове Чад

      Изысканный бродит жираф…

      – Ну как?..

      Встала. Смотала нитки. Воткнула в клубок спицы. И что дальше?.. Вздохнула. Улыбнулась:

      – Да-а, наверное, до слёз отрадно, если тот, кто рядом, знает и о «тяжёлом тумане», и о том, что уходит вера «во что-нибудь, кроме дождя».

      Нет, прекрасными строками поэзии я только еще глубже разбередила ей душу, не подсказав ответа. Может, проза поможет?

      – Линка, а вчера попались мне записи той поры, когда искала ответы на свои воспалённые вопросы. Хочешь послушать?

      – Валяй.

      – Валяю. Только не о личном, а из русского философа Владимира Соловьева7. Может не точно сейчас процитирую, но… Сила любви, переходя в свет, преобразуя… Ну да, преобразуя и одухотворяя форму внешних явлений, открывает нам свою объективную мощь и поэтому…

      – А об «должна исполнять свой женин долг» у твоего философа… ничего?

      – Вроде бы не-е…

      – Ну и зачем тогда ты мне его…

      – А затем, – опять же мажорно улыбаюсь, – что твой Антон перестал преобразовывать и одухотворять форму внешних явлений, вот и…

      – А, может, уже и не может? – прожужжала она буквой «ж», снова принявшись за вязанье.

      – Может, и не может, – прожужжала и я.

      И она

7

Владимир Соловьёв (1853 1900) – российский религиозный философ, поэт, публицист.