Искусы Эроса. Бэт и Лис. Повести. Галина Семеновна Сафонова-Пирус

и за Линку ухватилась, как за спасительную соломинку.

      А почему за неё? Да потому, что у нас с ней есть нечто общее: в своё время и мой поэт бросил писать вот так же, как теперь – её писатель, да еще… Но нет, не буду объяснять, что кроется за «еще», ибо, наблюдая за конфликтными отношениями Линки с мужем, надеюсь что-то додумать, понять и из своей собственной жизни.

      Но поможет ли мне в этом моя «соломинка»?

      – Привет!

      Линка вспыхивает на пороге, как луч солнышка:

      – Мой-то вчера… Домой пришел с букетом!

      Ну вот, видишь, а ты…

      – И как же давно не преподносил цветы! Даже не помню… – перебила меня и тень мелькнула на ее красивом личике: – А я на радостях торт испекла и всей семьей пили чай. Хорошо так было!

      – Будто и не было тех хмурых дней, да?

      – Да нет, были они, были, – стало затухать её свечение, – потому что потом всё равно хотелось лечь, отвернуться к стене и рухнуть в сон.

      – Линка, радость моя, жизнь – она такая… Жизнь, как зебра полосатая, и зачастую непонятная штучка. Послушай, какие строки оставил нам Владислав Ходасевич1:

      Должно быть, жизнь и хороша.

      Да что поймешь ты в ней, спеша

      Между купелию и моргом,

      Когда мытарится душа

      То отвращеньем, то восторгом.

      Но от философских строк Ходасевича Владислава тень на светлом личике моей подруги стала еще гуще. Зачем я его – ей?.. Может, отвлечь от высокого бытовым, тварным?

      – Надо тебе почаще смеяться, а то морщинки у губ всё заметнее.

      – Да я разглаживаю их, разглаживаю, но… И как Антон может жить со мной… такой? Ни к чёрту нервы, часто и слезы – вот-вот. Вчера-то, когда легла спать, опять пришел, а я отвернулась и шепчу: «Ну почему не заведешь себе любовницу?».

      – А он?

      – Он… «Я же тебя люблю» – прошептал. А я как раз перед сном посмотрела кусочек фильма: они вламываются в её дом, зажимают рот, распластывают на кровати, насилуют…

      – Её насилуют, а у тебя дыхание перехватило?

      – Перехватило. И даже на лбу капельки пота выступили. Ненавижу ЭТО в мужиках! Ну, почему они самое интимное… как «неотложку»?

      Она сидит напротив меня в глубоком кресле, – почти утонула в нем, – и её карие глаза начинают темнеть и поблёскивать. Плохой признак. Может и расплакаться… Чем отвлечь?

      – Линок, может, поставить твой любимый диск? – Нет, и музыка ей сейчас не поможет. А не поделиться ли тем, в чём была до её прихода? Правда, к поэзии она – не очень… И всё же:

      – Ну, тогда от грустного Ходасевича давай нырнём в светлый романтический мир Николая Гумилева2, идёт? Слушай:

      Сады моей души всегда узорны,

      В них ветры так свежи и тиховейны,

      В них золотой песок и мрамор чёрный,

      Глубокие, прозрачные бассейны…

      …Я не смотрю на мир бегущих линий,

      Мои мечты лишь вечному покорны.

      Пускай сирокко бесится в пустыне,

      Сады

1

Владисла́в Ходасе́вич (1886—1939) – русский поэт, критик. После переворота 1917 года жил за границей.

2

Никола́й Гумилёв (1886- 1921) русский поэт Серебряного века, создатель школы акмеизма. Расстрелян в 1921 году.