Человек и Кайрос. Пьесы. Марина Алиева

позволила себе распуститься. Растянуться, расползтись по всем швам! О вас такого не скажешь. Вы прекрасно держите форму… Ну да, грязь и выдранный кусок на колене. Но это ничего ещё не значит! Мы же прекрасно понимаем, в чьих руках находились последнее время, не так ли? И там, в том магазине, (или, что это было – не знаю), глядя на некоторые костюмы, я тоже не могло поверить, что они достойны своей жалкой участи. Но они её почему-то принимали и покорялись ей. Ещё не такие уж и старые, безвольно обвисали на вешалках, напоминая скорее чехлы от самих себя, но никак не платья или костюмы, которые могут жить и наполнять жизнью своих владельцев.

      Сколько раз я слышало горькие исповеди, неизменно сводившиеся к тому, что «мода прошла, и они устарели». Но разве может быть дело только в моде? Особенно для тех вещей, которые носились. Возможно, они просто не захотели и не смогли сделать Личность из своих Владельцев, и тем ничего другого не оставалось, как бездумно следовать за модой? Или, отставленные на время, они позволили себе усохнуть настолько, что с ними без сожаления расстались?

      Что? Вы со мной не согласны? Считаете, что некоторые владельцы сами убивают свои вещи? Да, верно. И то, что нет ничего вечного, тоже верно. Но окончательной смертью может стать для нас только помойка. А временная отставка в чемодан или куда-нибудь на антресоли, ещё не смерть! Всегда должна быть надежда на то, что владелец поменяется и новый залатает даже самые смертельные раны. Нужно только, чтобы он захотел их залатать. Захотел, понимаете? А захочет он только в том случае, если вы держите форму…

      И я держалось. Держалось из последних сил. Имя Мастера на Знаке ничего не значило для моего окружения, но оно всё ещё слишком много значило для меня. И уже не потому, что делало уникальным в глазах других. Я почувствовало уникальность внутри себя, и жила она в таланте и Душе, которую в меня вложили.

      Может быть именно поэтому, как ещё одной вспышке надежды, обрадовалось я той Тетке, которая наконец-то потянула меня с вешалки. Она плохо пахла, потела, была толстой. Но я так страстно желало покинуть свое обиталище, что самонадеянно подумало – справлюсь и с этим.

      Сейчас даже стыдно вспоминать, как старалось я налезть на выпяченный живот, как сдерживало себя, чтобы не расползтись на жирной груди, и как отчаянно старалось не морщиться от немытого тела. В один ужасный момент почудилось, что всё пропало, ничего не выйдет! Из зеркала на нас смотрело что-то бесформенное, безобразное. Но Тётка, как ни странно, казалась довольной и небрежно бросила через плечо: «пожалуй, возьму ЭТО…». На имя Мастера она отвратительно ухмыльнулась: «небось, подделка».

      А дома, даже не потрудившись достать плечики, просто перекинула меня через деревянную палку в шкафу.

      Запашок там был ещё тот! Впрочем, что я вам рассказываю – вы ведь тоже, наверняка, в этом шкафу валялись. Всё было вперемешку – бельё, колготки, носки… Что-то стиранное, что-то – нет. Вещи, носимые несколько