Человек и Кайрос. Пьесы. Марина Алиева

никогда и нигде не пропадёт!

      Уходит.

      ЛИЛИТ (с горькой усмешкой): – Не переживай, Ева, он скоро вернётся.

      ЕВА: – Конечно вернётся.., я уж и не надеюсь…

      НОЧЬ

      Прошло какое-то время, что заметно по покосившемуся забору и совсем провисшей крыше на хижине.

      Всё погружено в сон, только поют цикады, да изредка слышен отдалённый звериный рык.

      Входит Адам. Он изрядно потрёпан, но, вместе с тем, вид имеет куда более мужественный, чем прежде. Озирается, деловито поправляет забор, присматривается к крыше, явно прикидывая, как её починить. Потом замечает сложенные доски, тянет одну, другие с грохотом обваливаются. На шум выходит Ева.

      ЕВА: – Ты?

      АДАМ: – Удивлена?

      ЕВА: – Не совсем. Думала, ты вернёшься скорее.

      АДАМ (усмехнувшись): – А я удивлён. (смотрит вокруг) Уходил, думал, какое счастье, что всё это свалится, наконец, с моих плеч, а сейчас вернулся и чувствую – я в раю!

      ЕВА (настороженно): – Хорош рай. Всё обветшало.

      АДАМ (бодро): – Починим.

      ЕВА (задумчиво смотрит на него): – Зачем ты вернулся, Адам?

      АДАМ: – Я не вернулся, я пришёл. И, пожалуйста, женщина, не заводи снова этих нудных бесед о правильном и неправильном! Ты – это ты, я – кто-то другой, кто всего лишь подарил тебе часть своей твёрдости, но вместе мы единое и неделимое! Не улыбайся так, я давно уже не мягкая глина, из которой всякий лепил, что хотел! Кстати, тут, совсем недалеко, в карьере, глины этой полным-полно, и я… короче, вот!

      Вытаскивает из кармана (из котомки, мешка, из-за пазухи – это на выбор режиссёра) половинку кирпича.

      ЕВА: – Что это?

      АДАМ: – Это то, из чего мы сложим наш новый дом! Уверяю тебя, будет куда прочнее того, что сейчас.

      ЕВА (удивлённо разглядывая кирпич): – Кто тебя научил?

      АДАМ: – Вы с Лилит. Я долго брёл, мало что понимая, пока не догадался, что глину нужно сначала обжечь, потом охладить… Способ такой, понимаешь? Страстью обжечь, охладить…

      ЕВА: – Слезами.

      АДАМ: – Нет, дорогая, никаких больше слёз. И никаких страстей! В раю я ничего не хотел знать, здесь, по незнанию, едва не создал ад, но теперь понял, что надо делать и готов сам стать Творцом, если, конечно, ещё не поздно… Скажи, Ева, не поздно?

      ЕВА: – Не поздно что?

      АДАМ: – Жить. Нам с тобой. Вместе во всём.

      ЕВА (после паузы): – Где же поздно.., вон, рассвет занимается.

      АДАМ (смотрит на небо, с облегчением): – И сказал он, что это хорошо! (Снова озирается вокруг с хозяйским видом): Дети как? Не шалят?

      ЕВА: – По всякому бывает.

      АДАМ: – А сама? Не болеешь? Не скучаешь? Чем занималась, пока меня не было?

      ЕВА: – В чём нужда была, тем и занималась.

      АДАМ: – Ничего, вот обустроимся и найдёшь себе занятие по душе, а с нуждой я теперь сам как-нибудь…

      ЕВА: –