Кто на свете всех милее?. Сара Млиновски

же как старшая сестра я просто обязана вразумлять его. Так что я всего лишь выполняю свой сестринский долг.

      И ещё я должна следить за тем, чтобы он ел овощи.

      Как-то раз во время обеда я поймала его на том, что он прятал брокколи в носок. Я наябедничала, а потом почувствовала себя виноватой и поделилась с ним шоколадным печеньем.

      – Но зеркало шипит! – сказал Джона.

      Я сощурилась. Что? Я даже не понимаю, что он хочет сказать.

      – Джона, зеркала не шипят. Они вообще звуков не издают. Если только ты их не разобьёшь.

      Минуточку. Я рывком поднялась с подушки.

      – Ты разбил зеркало? Это к беде!

      – Да нет. – Джона как-то странно скривил губы, как он иногда это делает. – Ну, может быть.

      – Джона! Какое? – Я свесила ноги с кровати. Хоть бы это не оказалось моё розовое ручное зеркальце. То самое, с которым я как-то застала брата, когда он рассматривал в нём свои пальцы на ногах.

      – Большое, то, что внизу.

      – Серьёзно? Страшное зеркало из подвала? – Я поняла, что сорвалась на крик, и постаралась говорить тише, чтобы не разбудить родителей. – Что ты делал в подвале поздно ночью?

      В этом зеркале есть нечто странное. Кажется, что оно следит за мной, куда бы я ни пошла. Как глаза на картине «Мона Лиза». Но это, конечно, бессмыслица. Зеркала не могут ни за кем следить. Они же не живые.

      – Я его исследовал, – пожал плечами Джона.

      Я взглянула на будильник.

      – Сейчас одиннадцать пятьдесят две! – Я ощутила тяжесть на запястье и поняла, что забыла снять часы перед сном. Я включила подсветку на циферблате. Часы показывали то же самое время – одиннадцать пятьдесят две.

      Джона снова пожал плечами.

      Он всегда всё исследует. Даже странно, что мы родственники. Ведь мы такие разные. Я люблю читать – он любит приключения. Мне нравится валяться с книжкой в постели, ему – карабкаться по скалам. Нет, правда. Мама водит его на уроки по скалолазанию каждое воскресенье.

      Я терпеливо вздохнула.

      – Цвет был зелёный? – спросила я брата. Дело в том, что, когда Джоне было три года, папа подарил ему часы, которые меняли цвет. Они были красными ночью и зеленели в семь утра. Джоне полагается лежать в кровати, пока часы не станут зелёными. Но у него туго с соблюдением правил. Или с цветами.

      – Я умею определять время, – обиделся Джона.

      – Тогда зачем ты меня разбудил?

      – Цвет был фиолетовым. Я хотел, чтобы ты тоже посмотрела. – Он поманил меня рукой. – Пошли-пошли!

      Что? Фиолетовый?

      Я вздохнула. Что за дела! Встала с кровати, влезла в полосатые тапочки и пошла за братом.

      – Погоди! – крикнула я, заметив его босые ноги, и подтолкнула Джону к двери его комнаты – она рядом с моей. – Ты должен обуться, мистер. Я не хочу, чтобы ты порезал ногу о стекло.

      – Но там нет стекла.

      Он разбил зеркало, а стекла нет? Я указала ему на шкаф.

      – Обуйся! – Я обязана защищать своего брата целиком. Даже его вонючие ноги.

      В комнате Джоны было светло из-за светящихся в темноте звёзд, приклеенных к потолку, и красных