Нежная стерва, или Исход великой любви. Марина Крамер

стоял перед ее глазами, и этих двух козлов Марине было совершенно не жаль.

      – Я на куски тебя порву, если будешь молчать, – пообещал Вилли, вынимая огромный десантный нож, которым орудовал лучше, чем ложкой и вилкой. Обезумевший от боли парень закрыл оставшийся глаз и замычал что-то невнятно.

      – Рот освободите ему, – сказала Коваль, снова закурив.

      Вилли дернул скотч, и парень, собрав последние силы, пополз к ней, оставляя за собой кровавые полосы.

      – Умоляю… прекратите… вы же женщина…

      Марина уперлась носком сапога в его подбородок, поднимая голову, и тихо сказала:

      – Я не женщина, братан. Меня бесполезно брать на жалость – я просто не знаю, что это. Скажи то, что я прошу, и умрешь без дальнейших мучений.

      Этот дурак молчал, прикрывая чью-то задницу, и тогда Вилли со всей дури всадил ему тесак в грудь, кровища брызнула во все стороны, киллер дернулся и затих.

      – Готов, – констатировал Розан.

      – Вилли, ты что, бля, слов не понимаешь?! – заорала Коваль, чувствуя, как снова заболела голова. – Я что, сказала мочить его?

      – Не рассчитал…

      – Ну, так со вторым рассчитывай, будь так добр!

      Со вторым пошло веселее, и минут через десять он, прежде чем отдать концы, промычал разбитым ртом имя заказчика, повергшее Марину в шок. Самсон. Самсон, неблагодарная сволочь! У нее глаза налились кровью, она заблажила, вскочив из кресла:

      – На квартиру к Самсону, на дачу, в офис – куда хотите, сгребайте всех на хрен и, главное, гниду эту мне сюда! Что встали?!

      Братва рванула по машинам не хуже своры гончих, пара минут – и нет никого, двор опустел, а Коваль, почувствовав, что сейчас ее вывернет наизнанку, зажав рот, кинулась в туалет. Вышла, держась за стены, бледная, как смерть, испугав бросившегося к ней Розана:

      – Тебе плохо? Коваль, не молчи – плохо?

      – А сам не видишь? – окрысилась она. – Домой отвези меня, я полежу немного, и к Егору.

      – Здесь будешь лежать! – заявил Розан, беря ее на руки. – На глазах у меня!

      – Пусти, сама пойду! – Но он не выпустил, отнес в свою спальню, опустил на постель. Присел рядом, стягивая сапоги и джинсы. Марина осталась в черных колготках и водолазке, в спешке натянутой вчера на голое тело, и Розан понял это, глядя на выпирающие под тонким шелком соски, но Коваль внимательно посмотрела на него и тихо сказала:

      – Убью, сволочь!

      – Не бойся, не трону – не до этого сейчас, – вздохнул он, укрывая ее одеялом. – Ты поспи хоть пару часов, а то зеленая вон вся. Побереглась бы немного, а? – попросил он вдруг жалобно. – Нельзя же так!

      – Перестань, Серега, не расслабляй меня, я и так из последних держусь, еще чуть-чуть – и сорвусь, на фиг.

      – Ладно, спи, – он задернул шторы на окнах, создав приятный сумрак, и уехал за пацанами.

      Когда она открыла глаза, выныривая из объятий сна, Розан сидел в ногах с расстроенным лицом.

      – Что?! Что с Егором?! – подскочила Марина, но он уложил ее обратно:

      – Не кипи, там все по-прежнему, ему не