Нежная стерва, или Исход великой любви. Марина Крамер

он.

      – Я тебя прошу, – тихо проговорила Коваль, глядя в хитрые зеленые глаза полковника. – В долгу не останусь, ты знаешь меня.

      – Да знаю, Коваль, знаю, – отмахнулся тот. – Только в толк не возьму – зачем они тебе? Шпана залетная, к тебе никак не относящаяся. Ну, два «калаша» и «макар» в машине, так этого добра и у тебя полно в твоем «Хаммере» навороченном, вы ж без стволов спать не ложитесь, поди? Объясни, что к чему, иначе нет разговора.

      – Они деньги мне должны, – произнесла она волшебное для Гордеенко слово.

      – Много?

      – Нормально – сто штук «зелени». Поделюсь пополам.

      – Забирай. Но бабки – вперед, – предупредил он.

      – Через час, – твердо пообещала Коваль, сжав зубы от боли в голове. – Но чтобы без вопросов – никаких следов, никаких протоколов о задержании, вообще ничего. Попробуешь надуть – пожалеешь.

      – Не волнуйтесь, Марина Викторовна! – заулыбался Гордеенко. – А что-то бледная вы такая? Плохо чувствуете себя?

      – Головой в машине ударилась, – пробормотала она, выходя из кабинета.

      Макс бросился к хозяйке, подхватывая, чтобы не упала на затоптанный пол, она из последних сил прошептала:

      – Пусть Розан через час привезет сюда полтинник баксов и грузит этих в подвал, мне к Егору нужно… – Это было последнее, что она успела сказать, теряя сознание.

      Очнулась Коваль в больничной палате, не сразу сообразив, что здесь делает. Рядом с ней в кресле сидел Макс с журналом в руках, в вене правой руки торчала игла капельницы, затылок был заклеен повязкой. Решительно избавившись от капельницы, Марина встала, качаясь, и пошла к двери, но Макс догнал ее одним прыжком и, схватив в охапку, вернул на место.

      – Нельзя вам, Марина Викторовна, врач запретил подниматься, у вас сильный ушиб.

      – Не лечи нейрохирурга! – велела она, отбиваясь. – Нет у меня ничего, мне к Егору нужно.

      – Я не пущу, даже если придется применить силу, – твердо сказал Макс.

      – Я уволю тебя! – пообещала Марина, но он не сдался.

      – Ваше право, но я все равно не пущу. Я за вас отвечаю.

      – Черт, баран упертый, – пробормотала она. – Макс, ну, пожалуйста, будь человеком! Я только посмотрю, как он, и вернусь, обещаю!

      Хозяйка смотрела умоляюще, и сердце телохранителя дрогнуло:

      – Хорошо, только недолго.

      Возле бокса, где лежал Егор, сидели розановские пацаны, вскочившие при виде Коваль. Она вяло отмахнулась и вошла внутрь. Егор по-прежнему был без сознания. Марину это обеспокоило, она присела рядом, взяв здоровую руку мужа в свои. Никакой реакции, даже пальцы не дрогнули.

      – Егорушка, – зашептала она. – Это я, я с тобой, не волнуйся, родной мой. Я буду рядом, я всегда буду с тобой, что бы ни случилось.

      Коваль наклонилась к его лицу, ощутив теплое дыхание, коснулась губ. В коридоре тихо переговаривалась с медсестрой охрана, не пуская ее в палату.

      – Постой здесь пока, – басил Дрозд. – Там жена, пусть еще минутку побудет, имей сочувствие!

      – Мне уколы делать надо, – возмущалась девушка. – Какая жена еще?

      – Детка,