Голодная бездна. Дети Крылатого Змея. Карина Демина

И тройное «V».

      – Как ты сказал?

      – Тринадцать сорок пять. И такое следом, тройное «V», – терпеливо повторил Мэйнфорд. – Говорит о чем-нибудь?

      Явно говорит. Иначе Алиссия не стала бы молчать, а она молчит, напряженно обдумывая, следует ли делиться информацией. И чем дольше молчит, тем больше у Мэйнфорда возникает сомнений.

      – Дорогой… а ты уверен?

      – Уверен.

      – Интересно…

      – Лисси!

      – Не спеши, – мурлыкнула она. – Мне надо кое-что уточнить… кое-что… а этот медведь… можно на него взглянуть?

      – Боюсь, что не выйдет.

      Вряд ли Тельма обрадуется подобной просьбе.

      – Жаль… а тот человек, у которого ты его видел… он не согласится продать?

      – Сомневаюсь.

      – Я предложу хорошую цену… двадцать тысяч.

      – Сколько?

      – Даже двадцать пять, – поправилась Алиссия. – И торг возможен. Так и передай. Больше никто не даст! Потребуют доказательств, сертификат, как я понимаю, не сохранился…

      – Лисси!

      – Что?

      – Или ты излагаешь, что знаешь, или…

      – Да, дорогой? – теперь ее голосок сочился медом, и это настораживало.

      – Или я приеду и вытрясу из тебя, что ты там знаешь.

      – Какой ты бываешь грозный… – в трубке раздался томный вздох, и Мэйнфорд покачал головой: каким бы ни был жених Алиссии, ему стоило посочувствовать. – Это не тройное «V», Мэйни. Это перевернутая корона…

      Мэйнфорд почесал ухо. Все же не привык он вести длительные беседы по телефону, но прерывать Алиссию было себе дороже.

      – Ты ведь слышал эту легенду? Альвы Старого Света… двор Благой, двор Неблагой…

      – Противоборствующие группировки, – он почувствовал глухое раздражение. Очередная история, корни которой уходят в глубокое прошлое? И почему вся эта легендарная хренотень решила ожить именно сейчас?

      – Ты, как обычно, прям и даже груб. Альвы бы не одобрили, – это не было упреком, скорее уж констатацией факта. Мэйнфорд подтянул телефон поближе, откинулся в кресле и кресло развернул к стене.

      Уставился на старые снимки.

      Двор Благой и двор Неблагой, что-то такое дед говорил… вспомнить бы, что именно…

      …собственный двор замка был узким и тесным, огороженным каменными стенами, которые, впрочем, не способны были защитить от пронизывающего ветра. И потому во дворе этом не приживались ни матушкины породистые хризантемы, ни даже дикая трава, которой поросли скалы.

      Местные камни покрывал тонкий ковер мха.

      Летом мох погибал под солнцем, делался сухим и жестким, а к осени оживал, зеленел, и в этом Мэйнфорду виделось что-то противоестественное. Зимой же зеленую поросль затягивало тонкой пленкой льда. А мох все одно жил. Как и древняя, перекрученная сосна, якобы привезенная далеким предком. Надо полагать, тем самым, от которого Мэйни достались и проклятье, и замок.

      – …давным-давно, в Старом Свете… – дед выходил во двор, когда ему взбредало в голову, что в замке не хватает воздуха. – Была такая присказка… в какой