Семь чудес и временной разлом. Питер Леранжис

это все, на что я способен.

      – Позови повстанцев, Джек, – попросил Касс. – Тем супергромким свистом, как показала Нирвана. С пальцами во рту.

      – Я не знаю как, – ответил я. – Я думал, ты умеешь.

      Касс помотал головой. Мы оба посмотрели на брата Асклепиуса, но тот лишь беспомощно пожал плечами.

      Я оглянулся на Торквина, но он успел уйти из палаты. Я заметил его из окна – он вышагивал взад-вперед у границы джунглей.

      Открыв окно, я крикнул:

      – Торквин! Нам нужны ребята из Караи!

      Он повернулся ко мне. Его глаза сверкали, лицо блестело от пота, и на секунду я решил, что у него тоже случился приступ. Посмотрев на меня, он произнес что-то сдавленным визгливым тоном, но я не разобрал ни слова.

      – Ты говорил по-английски? – крикнул Касс.

      – О-о… да… прошу прощения, – отозвался Торквин.

      – «Прошу прощения»? – переспросил Касс. – Мне не послышалось, ты только что сказал…

      – Ребята из Караи, Торквин! – заорал я. – Ты можешь свистнуть их?

      Торквин встряхнулся, показал мне толстый большой палец, повернулся к деревьям и сунул два пальца в рот.

      Раздался тоненький, едва различимый свист, больше похожий на выдох.

      – Ну здорово, – покачал головой Касс. – Он конкретно не в себе. Так они нас никогда не услышат.

      – Слушай, ему повезло, что он вообще жив. Дай ему шанс. Повстанцы присматривают за нами. Они его услышат. – Я повернулся к брату Асклепиусу. Он ставил Марко капельницу с каким-то раствором. Судя по биканью подключенных к нему мониторов, Марко был стабилен.

      Мы с Кассом оба облегченно вздохнули. На время.

      – Ладно, давай же, Торквин… – пробормотал Касс, поглядывая в сторону окна.

      Снаружи, отразившись от стен, раздался громкий свист, повторяющий мелодию «С днем рожденья тебя». Торквин в окне широко нам улыбнулся.

      Брат Асклепиус отвернулся от Марко и вытер пот со лба:

      – Что ж, по крайней мере я смог выиграть нам немного времени.

      Касс вымученно улыбнулся:

      – Слава богу, что существует клятва Гипокритика.

      – Гиппократа, – мягко поправил Асклепиус. – В честь древнего целителя Гиппократа.

      – Так и знал, что он произнес неправильно, – сказал Касс.

      Я взял Касса за руку и потянул из палаты на балкон, откуда был виден весь вестибюль. Там я сел на ковер и достал мамину записку:

      – Давай разберемся с этим, пока все равно ждем? Вдруг нам это понадобится.

      Касс плюхнулся рядом, и я развернул лист бумаги:

      Я прямо чувствовал, как Касс пытается сконцентрироваться.

      – Она придумала это на пляже, когда вокруг нее столько всего происходило? – запоздало изумился он.

      – Мы начали говорить, но Димитриос нас заметил, – объяснил я. – Видимо, она писала это, когда они уводили Элоизу.

      Касс уставился на записку:

      – А нельзя