Семь чудес и временной разлом. Питер Леранжис

сильный, – ответил Торквин.

      Я продирался сквозь колючие кусты и перепрыгивал через корни. Марко был бледен и неподвижен, точно безвольная кукла. По пути я успел заметить минимум троих убитых Масса, но старательно отводил глаза. Может, они все оставили лагерь и ушли на пляж?

      – Откуда мы знаем… что в госпитале… кто-то есть?.. – спросил я.

      – Врачи… не бросают пациентов… – ответил Торквин. – Клятва Гипокритика.

      – Кажется, имя звучало по-другому, – пробормотал Касс.

      Впереди показался просвет, а это означало, что скоро мы покинем мрак джунглей и окажемся в штабе Масса.

      У самой границы деревьев дорогу нам преградил мужчина, служивший в Институте Караи шеф-поваром. Одежда мешком висела на когда-то мощной фигуре старины Брутуса, а его левый глаз прикрывала тугая полоска ткани.

      – Что с тобой случилось?! – ахнул Касс.

      – Виззит плюнул, – коротко хохотнув, пояснил он. – Все равно мне этот глаз был не нужен. Горизонт должен быть чист. Вы почти на месте. Когда все закончится, устроим настоящий пир из этих монстров. О! Твоя мама просила отдать тебе это.

      Он снял со спины рюкзак, знакомо округлый из-за спрятанных внутри двух локули.

      – Вы потрясающие ребята! – восхитился я. – Спасибо.

      – Еще она сказала, что передаст вам осколки… – продолжил Брутус, но осекся, заметив Марко за спиной Торквина. – Разве этот пацан не предатель?

      – Он опять с нами, – сказал я.

      – В таком случае удачи. – Брутус коротко кивнул и исчез в джунглях.

      Через несколько минут мы вошли в лагерь, бывший когда-то Институтом Караи. После атаки Масса лужайки перестали подстригать, они разрослись, пожухли, а некоторые из них все так же чернели кратерами от взрывов бомб. Величественные кирпичные здания, когда-то напоминавшие студенческие корпуса Лиги Плюща, телепортированные в тропики, оказались все в оспинах после обстрелов. Когда мы были здесь в последний раз, многие постройки скрывали строительные леса. Но землетрясение превратило их в беспорядочную мешанину из стальных труб и досок.

      Мы бежали к госпиталю, когда до моего слуха донесся гомон возбужденных голосов, точно с детской площадки. В проеме между двумя зданиями, рядом с тренировочным полем, я заметил группу учеников Масса – друзей Элоизы. Один из них успел выкрикнуть имя Марко, но тут пара солдат их спугнула и они куда-то убежали. Я был рад, что они не пострадали.

      Свернув к госпиталю, я громко спросил:

      – Есть кто-нибудь?

      Торквин свободной рукой ударил по стене так сильно, что я не удивился бы, обнаружив там вмятину.

      Вестибюль заливал яркий свет, и здесь сильно пахло смесью специфических больничных запахов. Во всем просторном помещении никого не было. Зато на балкон второго этажа из какой-то палаты или кабинета вышел врач в белом халате. Он выглядел растерянным из-за шума, но, увидев Марко, тут же распорядился:

      – Несите его наверх. Лифты не работают.

      На балкон