Чисто царское убийство. Андрей Гончаров

кресалом, разжег ее, дал прикурить гостю. Оба уселись в кресла и пару минут молчали, окутываясь облаками пахучего дыма.

      Тут дверь открылась и вошел давешний секретарь князя.

      – Ты, Никита, бери гербовую бумагу, перо и вставай за конторку. Я тебе документ диктовать буду, – обратился к нему Меншиков.

      Молодой человек, не говоря ни слова, подошел к высокому шкафчику, достал из ящичков необходимые принадлежности и приготовился к работе.

      – Ну и как будем писать? – обратился Меншиков к Углову. – Дан, мол, сей рескрипт служилому человеку Кирилле Углову – каков, кстати, твой чин?

      Этот вопрос, как и многие другие, был рассмотрен в период подготовки к заброске. Начальство решило дать Углову тот же самый чин, который соответствовал его званию подполковника.

      Поэтому Кирилл Андреевич уверенно ответил:

      – При отправке на обучение за границу я имел чин седьмого класса, был надворным советником, ваше сиятельство.

      – Намек твой понимаю, – заявил Меншиков. – Хочешь сказать, что теперь, когда ты обогатился изрядным опытом, негоже тебе столь малый чин иметь, к тому же статский.

      Тут надо заметить, что согласно петровской Табели о рангах штатские чиновники занимали положение значительно ниже военных, если даже находились с ними в одном классе. В этом сказывалось предпочтение, которое царь-реформатор отдавал военной службе.

      – Но я пока не могу твой чин менять, – продолжил Меншиков. – Вот проведешь свой розыск, тогда и посмотрим, какой тебе чин дать: коллежского советника или, скажем, полковника. А может, наоборот, до асессора понизить. Ладно, это я так, шучу. Уверен, что розыск твой будет успешен. Значит, дано сие надворному советнику Углову в том, что он имеет от светлейшего князя Меншикова и канцлера Головкина… Да, Никита, пиши так. Я канцлеру скажу, он возражать не станет, а бумага важней выйдет. Ага, имеет поручение учинить розыск относительно измены князей Долгоруковых, которые нашего императора Петра извести задумали. Так пойдет?

      – Очень хорошо изложено, ваше сиятельство! – похвалил Углов.

      Подполковник внимательно изучил по литературе характер своего собеседника, а также нравы той эпохи, в которой он сейчас находился. Кирилл знал, что лесть здесь являлась обязательным элементом общения с вышестоящими персонами. Отказ от нее запросто мог быть сочтен грубостью.

      – Все хорошо, я бы только в конце немного поправил, – продолжал надворный советник. – Почему мы только князей Долгоруковых упоминаем? Словно нам все наперед известно и виновник уже найден. На заседании Сената сколько противников у Екатерины обнаружилось! И Голицын, и Репнин, и члены синода поддакивали. Может, там целый заговор имелся? Надо бы всех проверить. Потому я написал бы без имен, таким вот образом: «Надворный советник Углов имеет поручение учинить розыск относительно злодеев, которые нашего императора Петра извести задумали, невзирая на чины их».

      – Ты так полагаешь? – Светлейший князь удивился, нахмурился и взглянул на надворного советника