Чисто царское убийство. Андрей Гончаров

узнав о том, что Сенат провозгласил Екатерину императрицей, доктор Блюментрост вздохнул с облегчением. Он решил, что никаких неприятностей после смерти Петра ему ожидать не приходится. Иван Лаврентьевич уже и с коллегой Бидлоо успел на эту тему переговорить там же, у прозекторского стола. Он встретил в нем человека, мыслящего сходно.

      Но ведь мнение государыни императрицы могло и перемениться. В Петербурге имелись люди, которые были способны нашептать ей что-то злое. Не с этим ли связан поздний визит неизвестного господина и его настойчивость?

      – А как зовут этого настойчивого посетителя? – спросил Блюментрост.

      – Про то он не сказывал, – отвечал слуга. – Говорил только, что прибыл от светлейшего князя Александра Даниловича.

      – От Меншикова, значит, – пробормотал лейб-медик. – А может, и нет в этом ничего? Ладно, проси! – приказал он Тимофею. – Да крикни Гришку, пусть поможет мне снова одеться.

      Спустя некоторое время лейб-медик вышел в гостиную, где его дожидался посетитель. Человек этот Ивану Лаврентьевичу сразу не понравился. Такие стальные глаза были у людей, служивших в Преображенском приказе у графа Петра Толстого или у генерал-прокурора Павла Ягужинского. От подобных персон в любом случае не приходилось ждать ничего хорошего.

      – Приветствую вас, сударь мой, – произнес Блюментрост. – С кем имею честь? Чему обязан столь поздним визитом? Может, тебя недуг какой одолел?

      – Надворный советник Кирилл Андреев сын Углов, – представился гость. – Я действительно прибыл по поводу недуга. Только не моего, а покойного императора. Мне поручено произвести дознание и строгий розыск о причинах смерти царя Петра. Могу показать рескрипт на сей счет.

      – Не надо, зачем рескрипт, – махнул рукой Блюментрост. – Что ж, милостивый государь Кирилл Андреевич, ты обратился по адресу. Об интересующем тебя предмете я лучше кого иного рассказать могу, потому как только что завершил вскрытие тела покойного государя. Было бы правильно нам с тобой отправиться во дворец, где я показал бы тебе бренные останки императора. Там ты сам мог бы убедиться в правдивости моих слов.

      Делая такое предложение, лейб-медик имел свой расчет. Лишь очень немногие из служилых людей могли бестрепетно вынести вид вскрытого трупа. На то требовалась особая сноровка, достигаемая медиками в анатомических театрах. Даже мастера сыскного дела, люди суровые, и те тут пасовали.

      Иван Лаврентьевич всерьез надеялся, что поздний гость откажется от такого любезного предложения. Затем он покорно выслушает все, что сочтет нужным поведать ему лейб-медик. На этом свидание будет окончено.

      Однако вышло иначе. Надворный советник Углов, как видно, был сделан из другого теста.

      Он выслушал предложение лейб-медика и спокойно заявил:

      – Можно и результаты вскрытия посмотреть, если покойника еще не зашили. Но вначале мне хотелось бы ознакомиться с вашим заключением. У меня нет оснований сомневаться в его правдивости, но пока я не слышал ни слова.

      Услышав