Кругосветная география русской поэзии. Эльдар Ахадов

в небе голубом.

      Гремят раскаты молодые,

      Вот дождик брызнул, пыль летит,

      Повисли перлы дождевые,

      И солнце нити золотит.

      С горы бежит поток проворный,

      В лесу не молкнет птичий гам,

      И гам лесной и шум нагорный —

      Все вторит весело громам.

      Ты скажешь: ветреная Геба,

      Кормя Зевесова орла,

      Громокипящий кубок с неба,

      Смеясь, на землю пролила.

      * * *

      Зима недаром злится,

      Прошла её пора —

      Весна в окно стучится

      И гонит со двора.

      И всё засуетилось,

      Всё нудит Зиму вон —

      И жаворонки в небе

      Уж подняли трезвон.

      Зима еще хлопочет

      И на Весну ворчит.

      Та ей в глаза хохочет

      И пуще лишь шумит…

      Взбесилась ведьма злая

      И, снегу захватя,

      Пустила, убегая,

      В прекрасное дитя…

      Весне и горя мало:

      Умылася в снегу

      И лишь румяней стала

      Наперекор врагу.

1836

      Набоков Владимир Владимирович

      БЕРЛИНСКАЯ ВЕСНА

      Нищетою необычной

      на чужбине дорожу.

      Утром в ратуше кирпичной

      за конторкой не сижу.

      Где я только не шатаюсь

      в пустоте весенних дней!

      И к подруге возвращаюсь

      все позднее и поздней.

      В полумраке стул задену

      и, нащупывая свет,

      так растопаюсь, что в стену

      стукнет яростно сосед.

      Утром он наполовину

      открывать окно привык,

      чтобы высунуть перину,

      как малиновый язык.

      Утром музыкант бродячий

      двор наполнит до краев

      при участии горячей

      суматохи воробьев.

      Понимают, слава Богу,

      что всему я предпочту

      дикую мою дорогу,

      золотую нищету.

      Цветаева Марина Ивановна

      БЕРЛИНУ

      Дождь убаюкивает боль.

      Под ливни опускающихся ставень

      Сплю. Вздрагивающих асфальтов вдоль

      Копыта – как рукоплесканья.

      Поздравствовалось – и слилось.

      В оставленности златозарной

      Над сказочнейшим из сиротств

      Вы смилостивились, казармы!

      Ходасевич Владислав Фелицианович

      БЕРЛИНСКОЕ

      Что ж? От озноба и простуды —

      Горячий грог или коньяк.

      Здесь музыка, и звон посуды,

      И лиловатый полумрак.

      А там, за толстым и огромным

      Отполированным стеклом,

      Как бы в аквариуме темном,

      В аквариуме голубом —

      Многоочитые трамваи

      Плывут между подводных лип,

      Как электрические стаи

      Светящихся ленивых рыб.

      И там, скользя в ночную гнилость,

      На толще чуждого стекла

      В вагонных окнах отразилась

      Поверхность