Брынский лес. Михаил Загоскин

дощатым навесом, который поддерживали красивые балясы, другое сбоку и без всяких украшений. Архиповна пробралась сторонкой, завернула за угол избы и по крутой лесенке ввела стрельцов в небольшие сени.

      – Постойте-ка на минуту, молодцы, – сказала она, – я пойду взгляну, где моя жилица.

      – Да разве ты, бабушка, сквозь стену-то увидишь?

      – И, кормилец! В дощатой стене всегда щелочки есть, – отвечала Архиповна, входя в светлицу.

      – Слышишь, Левшин? – сказал Колобов. – Смотри же, брат, скажи мне, хороша ли твоя соседка. Ведь тебе делать-то будет нечего, сиди себе у стенки да в щелку и посматривай.

      – Ступайте, господа честные, – промолвила Архиповна, растворяя дверь. – Жилица моя внизу.

      Наши приятели вошли в небольшую светелку с одним окном.

      – Вот, батюшка, – сказала Архиповна, обращаясь к Левшину, – там под лавкой лежит войлочек. Не прогневайся, лишней перины у меня нет да и подушечек-то Бог не дал. Что ж делать – не взыщите!

      – И, бабушка, есть о чем хлопотать! – прервал Колобов. – Была бы только крыша. Ведь наш брат, ратный человек, ходя наестся и стоя выспится.

      – А что, молодец, – сказала Архиповна, обращаясь к Левшину, – не принести ли тебе поужинать?

      – Спасибо, бабушка! Я ужинать не стану, – отвечал Левшин.

      – Что ты, что ты, кормилец! Без ужина да без молитвы никогда спать не ложись…

      – Нет, любезная, я есть не хочу.

      – Что нужды, батюшка; ты на это не смотри: и не хочется да покушай.

      – Не тронь его, Архиповна, – прервал Колобов. – Коли он не хочет есть, так я за него поем; ты же ономнясь хвалилась, что у тебя есть астраханская белужина.

      – Есть, батюшка!.. Да есть также и малиновый медок, – вот тот самый, что ты жаловать изволишь.

      – Право? Так я, бабушка, к тебе заверну.

      – Милости просим! А твоему крестовому братцу, видно, уж принести пораньше позавтракать. Ты что хочешь, молодец? Я сама тебе состряпую. Хочешь ли перепечу крупичатую или курник с яичной подсыпкою?

      – Все равно, бабушка, все равно!

      – Нет, батюшка, не все равно: перепеча перепечей, а курник курником.

      – Ну, как сама хочешь.

      – Так лучше курник – это будет посытнее. Теперь пойду на ледник, нацежу свеженького медку жбан, да уж так и быть… редкий гость!.. есть у меня заветная наливочка: прошлого года гостинец из Черкас привезли… Ну уж, батюшка, есть чем почествовать, – сластынь такая, что и сказать нельзя!.. Прощенья просим!.. Мотри же, Артемий Никифорович, я буду тебя дожидаться.

      – Да не бойсь, Архиповна, припасай только нам своей аленой наливки-то, а уж мы твои гости.

      – Так я пойду. Счастливо оставаться, господин честной!.. Спокойной ночи, крепкого сна… Ох, да натощак-то какой сон!

      – Засну, бабушка! – сказал Левшин, улыбаясь. – Прощай!..

      – Насилу ушла! – промолвил Колобов, когда Архиповна вышла из светлицы. – Старуха добрая, а уж куда здорова болтать. Ну, брат Левшин, ты сам покамест пристроен к местечку,