Судьбы и фурии. Лорен Грофф

она увидела Лотто, хохочущего до колик над какой-то шуткой Сэмюеля Харриса, сына самого загадочного в истории сенатора Колумбии. Сам сенатор принадлежал к числу людей, которые, истратив весь свой душевный капитал на брак по расчету, потом всю жизнь пытаются убедиться в том, что у других людей нет возможности сделать самостоятельный выбор. Он выступал против иммигрантов, против феминисток и геев, и это только начало. Чтобы его порадовать, Сэмюель основал в университете Либеральный Кампус, но они с Лотто с самого детства впитывали аристократические замашки высокомерной мамаши Сэма. Когда Натали встречалась с ним, то однажды имела неосторожность высморкаться в обеденную салфетку на глазах у мадам – та заставила ее почувствовать себя настоящим ничтожеством. Лотто, по крайней мере, был милым, рядом с ним ты и сам чувствовал себя интересным человеком. А вот рядом с Сэмом Натали всегда ощущала себя второсортной. Как же ей иногда хотелось вмазать по их лоснящимся высокомерным физиономиям своим ботинком «Доктор Мартинс». Она вздохнула.

      – А вода в бутылках очень вредит окружающей среде, – пробормотала она, но ее никто уже не слушал – все утешали рыдающую в углу девчонку по имени Бриджит, которая просто не могла смотреть на стоящего рядом с Матильдой высокого костлявого блондина, потому что все еще была в него влюблена.

      Натали хмуро взглянула на себя в разбитое зеркало, но увидела только преломленную, разрезанную на несколько частей девушку с горькой линией рта.

      Лотто был на седьмом небе. Кто-то поставил диск «Эн Воуг»[8]. Даже забавно, до чего ему нравились голоса этих девчонок. В квартире было жарко, как в аду, послеполуденное солнце совало нос во все щели, как чертов вуайерист. Все его университетские друзья снова собрались, а остальное не имело значения. На секунду он замер в дверном проходе с банкой пива и взглянул на них на всех. Натали делала стойку над бочонком, парни из кофейни держали ее за лодыжки, ее рубашка задралась, оголив рыхлый живот. Сэмюель с огромными кругами под глазами громко рассказывал о том, как на прошлой неделе проработал девятнадцать часов кряду в своем инвестиционном банке. Красавица Сьюзан открыла холодильник, чтобы немного охладиться, и засунула туда голову, сияющую от нового шампуня, на рекламу которого она недавно подписала контракт.

      Лотто постарался подавить в себе зависть. Актриса из девчонки была так себе, но она была тонкой и звонкой, с влажными, как у молодой лани, глазами. Они даже перепихнулись как-то раз, еще на первом курсе. Она была на вкус как свежие сливки.

      Он прошел дальше.

      Второй капитан их команды по гребле, Эрни, которого выгнали из школы барменов, смешивал «Розовых белок». Из-за лосьона для загара его кожа казалась абрикосовой.

      Позади какой-то незнакомый голос спросил:

      – А какое слово было запрещенным в той головоломке с шахматами?

      Повисла пауза, а затем кто-то переспросил:

      – Шахматами?

      Первый голос ответил:

      – Ну, вспомни наш семинар

8

Женская калифорнийская группа, одна из самых популярных групп 1990-х годов.