Возлюбленная кюре. Мари-Бернадетт Дюпюи

спросил он с холодной иронией.

      – Посылать со служанкой варенье, консервированное утиное мясо, хорошее вино… И конечно, бриоши! Моя Сюзанна отменно управляется с тестом.

      Ролан Шарваз вперил в нее взгляд, и в его больших ясных глазах она прочла желание. Его губы – красивые, насыщенно-красные, словно готовые улыбнуться в любое мгновение, – приоткрылись.

      – Матильда, а как быть с голодом иного рода, пожирающим меня?

      – Что вы хотите сказать? Не понимаю… – пробормотала молодая женщина.

      – Вы прекрасно меня понимаете. Как и я понял, что вы хотите сказать своим посланием…

      Кюре назвал ее по имени… Не касаясь ее, одним только красноречивым взглядом он поведал Матильде о снедавшем его желании.

      То был самый романтичный, самый острый момент в жизни молодой женщины. Поверженная, она закрыла глаза.

      Шарваз обнял ее и поцеловал – грубо, как победитель, уверенный в своем превосходстве.

* * *

      Через полчаса они обменялись последним поцелуем у подножия большого дуба. Матильда вся дрожала, ошарашенная происшедшим. Она уже решила для себя, что с отцом Роланом они будут видеться наедине, но время от времени и тайно, не считая невинных встреч на глазах у всех, и что она, конечно же, уступит, но не раньше чем через месяц, когда он по-настоящему ею увлечется. Реальность же перевернула все ее планы.

      – Ролан, ты правда меня любишь? – дрожащим голосом спросила она.

      – Люблю ли я тебя? Ты только что получила тому подтверждение: я не устоял. Потерял рассудок… Матильда, стоило мне увидеть тебя в церкви, на службе, и я тебя полюбил. Все былые невзгоды померкли в свете твоего очаровательного лица. Мне больно с тобой расставаться, и все мои мысли о том, когда я снова тебя увижу!

      Он знал, что даму следует утешить, быть с ней нежным и говорить комплименты. «С женщинами всегда так! – думал он, поглаживая любовницу по волосам. – Они нас провоцируют, посредством кокетства заманивают в свои сети, но, если поторопить события, чувствуют себя разочарованными и пристыженными…»

      А Матильда между тем стыда не испытывала. Здесь он ошибся. Она вспоминала каждую минуту их любовной схватки, томимая одним-единственным опасением. «Любит ли он меня по-настоящему?» – спрашивала она себя.

      Кюре обошелся без долгих уговоров и любовной прелюдии. Она позволила отвести себя на поляну и уложить на ложе из мха. Взметнулись нижние юбки, и, опьяненный своей силой и страстью, он стал ее любовником. Матильда вздрогнула при мысли, что кто-нибудь мог их увидеть, застигнуть врасплох.

      – Матильда, о чем ты думаешь? – спросил он.

      – О Морисе, арендаторе моего мужа. Иногда он наведывается сюда утром, ищет грибы. Господи, что, если бы он пришел сегодня?! Я повела себя легкомысленно!

      – Я виноват больше, чем ты. Но ты права, нам нужно соблюдать осторожность. Впредь никаких неосмотрительных поступков! Никто не должен о нас узнать. В противном случае сплетни очень быстро дойдут до епархии и в этот раз я потеряю все. Не буду врать, мне