Надежда. Светлана Талан

Может быть, твоя мама бездетная, а может, отец надевал презерватив.

      – А ты видела их?

      – Кого?

      – Не кого, а что. Презервативы.

      – А что на них смотреть? Резиновые штучки, как воздушные шарики, только белые.

      – А-а-а, – протянула я, не совсем поняв объяснение подруги.

      – Я тоже буду тр. хаться с Серым, – заявила Валя, а я от удивления открыла рот.

      – Да ты что?!

      – Ну, не сейчас, конечно.

      – А когда?

      – Так… – Валя закатила свои карие глазки. – Сейчас мне двенадцать… Значит, года через три.

      – Правда?

      – Да! Представь себе, в него все наши девчонки влюблены по уши! А он ходит только со мной! – похвасталась Валя.

      – И ты будешь раздеваться перед ним догола?!

      – Страшно, но придется, – серьезно ответила Валя.

      – А какой он, этот Серый?

      – Ты что, своего соседа с другой стороны не знаешь?

      – Сережка?

      – Да. Именно он несет мою сумку из школы. Правда, мы с ним ни разу не целовались, но об этом ни одна живая душа не знает. – Валя перешла на шепот. – И ты никому не говори. Наши девчонки думают, что у нас все серьезно, и я им насочиняла, что мы уже целовались и все такое. Поняла?

      – Ага, – шепотом ответила я. – Я никому не расскажу. Обещаю.

      А сама подумала, что мне совершенно не хочется целоваться с Сережкой, в которого влюблены все девчонки, тем более заниматься с ним сексом, от которого меня просто тошнило.

      – Валя, а тебе нравится Андерсен? – спросила я подружку.

      – Сказочник? Нет, не нравится. Я уже слишком взрослая, чтобы его сказки читать.

      – А я ненавижу Андерсена, – призналась я, открыв еще одну свою тайну, которая для Вали ничего не значила.

      Правда

      Мне исполнилось четырнадцать лет, и события понеслись одно за другим. К этому времени кличка «Гадкий утенок» прилипла ко мне, как банный лист. Еще бы! Я ходила с короткой стрижкой, и мои пышные кудрявые рыжие волосы никак не хотели лежать в красивой прическе, они торчали во все стороны, как у клоуна в цирке. Мой красивый носик и щеки были усыпаны не очень яркими, но все же заметными пятнышками веснушек, а верхом на носу сидели большие очки с толстыми линзами. Брови были широкими и рыжими, а за искажающими линзами очков мои зеленые глаза казались совсем маленькими. Ресницы у меня были пушистые, густые, длинные, но совершенно прямые, а на концах даже и не рыжие, а белые. Может быть, красивыми были только яркие, сочные, словно спелая малина, губы, но они не спасали положения. Блуза с доверху застегнутыми пуговицами делала мою шею еще длиннее и тоньше, а всю фигуру делал бесформенной широкий и длинный сарафан, в котором мне хотелось быть похожей на школьницу из американского колледжа, но он болтался на мне, как на плечиках для одежды. Мама хотела, чтобы я так выглядела, и я слепо подчинялась ей, начиная догадываться, что все это делалось из-за отца. Но я была по-детски беспечна и в полной мере не осознавала опасность своего положения.

      В конце лета с отдыха вернулся мой сосед Сергей. То ли я его давно