Надежда. Светлана Талан

поднимайся, вот так, хорошо. Аккуратненько выходи, бери полотенце, обмотайся, – говорил мне отец, продолжая снимать.

      Мне понравилась такая игра, и я все делала так, как он хотел.

      – Теперь иди в спальню. Нет, нет, не в свою кроватку! Ложись на место мамы.

      Я с удовольствием забралась на их большую кровать, а отец положил на тумбочку камеру и подошел ко мне.

      – Надо тебя вытереть, а то замерзнешь, – сказал он, разматывая полотенце.

      Он начал меня вытирать, а я засмеялась и сказала:

      – Щекотно, папа.

      – Раздвинь ножки, посмотрим, все ли у нас там в порядке? Ай-ай-ай, непорядок! Надо смазать кремом, – сказал он.

      Так мне говорила и мама, и я позволила ему сделать это. Больше всего я боялась гнева папы, понимая, что должна делать все, что он скажет.

      Отец надел на меня футболочку и укрыл одеялом.

      – Давай спать, – сказал он, гася свет.

      – А трусики? – спросила я.

      – Не надо трусики, спи так. Обними своего папочку и покажи, как ты его любишь, – попросил он.

      Я обняла его за шею и прижалась к нему.

      – Я люблю тебя, папочка. Спокойной ночи.

      Я почувствовала, что папа весь дрожит, и спросила:

      – Ты замерз?

      – Да, – ответил он. – Погрей меня.

      Я прижалась к нему еще крепче и утонула в его объятиях. После купания мне захотелось спать. Но тут папа просунул свою руку между моих ножек. Мне было неприятно и страшно, но страх взял верх, и я лежала молча, прислушиваясь к движениям его пальцев у себя между ног. Когда все закончилось, я успокоилась и уснула.

      До сих пор прекрасно помню тот день, когда вернулась из больницы мама. Увидев ее на пороге, я обрадовалась, подбежала к ней, и мама подхватила меня на руки.

      – Солнышко мое, как ты? – спросила она, покрывая меня поцелуями.

      – Мамочка, я люблю тебя! – сказала я и обняла ее крепко за шею, а затем чмокнула ее не в щеку, как обычно, а в губы. Мама удивилась и нахмурилась:

      – Почему ты поцеловала маму в губки?

      – Я люблю свою мамочку, – объяснила я.

      – Кто тебя так научил делать?

      – Папа. Я папочку тоже люблю, – весело лепетала я.

      – Ты… часто так целовала папу? – дрожащим голосом спросила мама.

      Я не умела лгать, и мне было непонятно, почему мама так расстроилась из-за того, что я целовала папу.

      – Я каждый день целовала папу в губки! – радостно сообщила я, а из маминых глаз сразу же закапали слезы. Чтобы показать, как я ее сильно люблю, я крепко прижалась губками к ее губам и поцеловала так, как меня научил папа. – Не плачь, – сказала я. – Хочешь, я тебя еще так поцелую? Я люблю свою мамочку.

      – Нельзя так делать, – сказала мама.

      – Но почему?!

      – Давай с тобой займемся уборкой! – предложила мама.

      Детство тем и прекрасно, что все быстро забывается. Вскоре я уже носилась с веником по комнатам, помогая маме.

      Вечером мы были с мамой одни, и она расспрашивала меня, как мы жили с папой. Я ей все подробно рассказывала, а мама гладила меня по волосам и говорила:

      – Солнышко