Тайна предсказания. Филипп Ванденберг

конечно, – отозвался Леберехт. – Мой отец Адам передал мне почти все, что узнал от вас в плане учения. Еще прежде, чем я пошел в обучение к мастеру Карвакки, отец учил меня Consecutio temporum[23]. Со своего скудного жалованья он покупал книги, которые и по сей день составляют мое величайшее богатство.

      Тут черный монах обнял его и воскликнул, полный воодушевления:

      – Ты и впрямь сын Лысого Адама! Ты говоришь так же, как он, и я бы желал, чтобы ты и думал, как он!

      Леберехт кивнул, словно хотел сказать: да, совершенно точно. Но он не дошел до этого, поскольку Лютгер продолжал свою речь:

      – Если бы я мог желать, чтобы ты усвоил взгляды отца, то, в первую очередь, вот эти: ты можешь любить Бога, но ненавидеть Церковь, ведь наша Святая Матерь Церковь ныне так же далека от святости, как Рим от рая. Она сжигает людей во имя Господа, не говоря уже о книгах. Папы живут подобно свиньям, они правят, как восточные деспоты, и слушают не внушения Всевышнего, а повинуются лишь своим низменным побуждениям. Спасение своей души они видят в накоплении золота и денег; похоть и страсти – вот их единственное искупление.

      Леберехт, сделав удивленное лицо, спросил:

      – И это говорит монах?!

      Лютгер внимательно посмотрел на своего гостя, словно не был уверен в том, можно ли ему доверить эти мысли, но открытый взгляд Леберехта устранил его сомнения, и он заявил:

      – Это говорит монах, для которого учение о спасении души ближе, чем учение Церкви!

      В этих словах Леберехт вновь узнал голос своего отца, и ему вдруг пришла в голову мысль: а не попросить ли брата Лютгера позаниматься с ним, как он занимался с его отцом? Как только старый Шлюссель выплатит ему наследство, он будет иметь достаточно денег, чтобы нанять себе учителя. Но прежде, чем юноша успел собраться с духом, чтобы сказать об этом монаху, тот прервал его мысли.

      – Только взгляни на эти цветы! Каждый из них – восхваление Творца. Каждый из них своим ароматом и игрой оттенков возносит бóльшую благодарность Богу, чем весь соборный капитул. Назови лишь три из них с восхищением по имени, и твое отпущение грехов на небесах будет больше, чем у тех, кто покупает его за деньги у дверей Божьего дома.

      – Должен признаться, – пристыженно заметил Леберехт, – что я знаю лишь самую малость названий цветов вашего сада и, возможно, мне и дальше придется покупать свое отпущение грехов у церковных врат, если я хочу попасть в Царство Небесное.

      Тут монах рассмеялся и, схватив Леберехта за руку, потащил его по узким дорожкам между клумбами.

      – Это скальная гвоздика, она воплощает стойкую, как скала, веру, – объяснял он пестрый мир у их ног, – а это незабудка, беззаботный цветочек, олицетворяющий надежду. О милосердии молят алые розы, в то время как ирисы вызывают представление о страхе Божьем. Цветок долин указывает на пренебрежение миром, бессмертник и анемон, напротив, символизируют две значительные добродетели: постоянство и верность. Мускусный цвет указывает на перемену, лобелия – на умеренность, гиацинты

23

Последовательность времен (лат.), грамматика. (Примеч. авт.)