.

в детях повторенный,

      И вправе будешь в свой последний час

      Торжествовать над смертью покоренной.

      Кузнецов:

      Как кредитор, что выгодный заем

      С процентом прибыльным вернет обратно,

      Ты мог бы в светлом образе своем

      Увидеть сам себя десятикратно.

      Ты жил бы не один, а десять раз,

      Десятикратно повторенный в детях,

      Когда бы пробил твой последний час,

      Ты в них бы жил, уж не живя на свете.

      ПСШ-14:

      Маршак:

      Я не по звездам о судьбе гадаю,

      И астрономия не скажет мне,

      Какие звезды в небе к урожаю,

      К чуме, пожару, голоду, войне.

      Шаракшанэ:

      Хоть я не доверяюсь звездам дальним,

      Знакома астрономия и мне,

      Но не такая, чтоб решать гаданьем,

      Когда быть мору, гладу и войне.

      ПСШ-16:

      Маршак:

      Надежнее, чем мой бесплодный стих?

      Шаракшанэ:

      Надежнее, чем мой бессильный стих?

      ПСШ-32 (уже набивший читателю оскомину первый катрен):

      Маршак:

      О если ты тот день переживешь,

      Когда меня накроет смерть доскою,

      И эти строчки бегло перечтешь,

      Написанные дружеской рукою, —

      Степанов:

      Коль ты, мой друг, меня переживешь

      И под могильной лягу я плитою,

      Быть может, эти строчки перечтешь,

      Любимому оставленные мною.

      Причем первые два стиха степановской версии следовало бы поменять местами: то есть сперва «под могильной лягу я плитою», после чего «ты, мой друг, меня переживешь». А так получилось нечто, противоречащее порядку вещей.

      ПСШ-40:

      Маршак (вариант, восходящий, как мы показали, еще к Чайковскому):

      О ты, чье зло мне кажется добром,

      Убей меня, но мне не будь врагом!

      Степанов:

      В тебе, развратник, зло глядит добром.

      Убей меня, но не гляди врагом.

      Ко всему прочему, сонетный замок улучшатель изуродовал грубым выражением «развратник», тогда как в оригинале стоит: lascivious grace – что-то вроде «сладострастного изящества».

      ПСШ-43:

      Маршак:

      Смежая веки, вижу я острей.

      Тарзаева:

      Глаза сомкнувши, вижу я ясней.

      В том же сонете:

      Маршак

      Открыв глаза, гляжу, не замечая.

      Степанов

      При свете дня гляжу, не замечая.

      В том же сонете:

      Маршак:

      И если так светла ночная тень —

      Твоей неясной тени отраженье, —

      То как велик твой свет в лучистый день.

      Насколько явь светлее сновиденья!

      Степанов:

      Твоя